Ну а сейчас можно себе позволить посмотреть, как идут дела у Берюрье.
Ну что же, должен вам сообщить, что, слава Богу, мой малыш чувствует себя совсем не плохо. Окрыленный моим успехом, он со своей стороны с присущим ему юношеским задаром исполнил «Турецкий марш». В тот момент, когда я поворачиваюсь к нему, он добивает своего орангутанга дробными ударами копыт (я вам говорил, что мне удалось заменить его домашние тапочки на туфли?).
Мой дорогой Берю так усердствует, что начинает тяжело дышать.
— Чертова кукла? — возмущается он, вытирая обильный пролетарский пот. — Когда он увидел, что ты вырубил его кента, он вздумал пальнуть в тебя из своей дуры. Но я вовремя мочканул его ногой по близняшкам. А еще говорят: «японцы, японцы»! Они такие же, как и все — стоит им схлопотать по висюлькам, как они начинают просить замену.
И вот в наших руках находятся две крупнокалиберные дуры в полном комплекте со своими хозяевами. Что делать? Предупредить полицию? Но зачем? Это может привести к малоприятным юридическим разбирательствам. Лучше уж самим заниматься своей кухней. Я обыскиваю обоих японцев. В их бумажниках имеются документы: одни на японском, другие на иероглифах, короче говоря, я в них ни бельмеса не въезжаю. Но вот мне попадается удостоверение, на обложке которого стоит надпись на двух языках — японском и английском. Это слово, которое так же как и слово «Hotel» с небольшими вариациями хорошо известно во всех странах — «Police». Я чувствую легкий приступ смущения.
— Ты видишь. Толстяк? — обращаюсь я к своему сообщнику. Он пасет на гербы.
— Не может быть! Выходит, это наши японские коллеги?
— Выходит, что так. Соседи, наверное, вызвали легавых, когда увидели, как ты взламываешь дергам.
— Нужно познакомиться с ними и извиниться, — решает Берю.
— Я думаю, что нам лучше смотаться, пока они в ауте. Иначе нас ждет куча неприятностей, мой храбрый малыш.
— Пожалуй, ты прав. Когда они оклемаются, то вряд ли поймут нас.
Сказано — сделано. Мы мылимся к нашей тачке. Черная полицейская машина стоит прямо за ней. За рулем сидит тип и читает газету, но, увидя нас, опускает ее. Я иду прямо к нему. Это маленький человек с недобрым взглядом. Он задает мне вопрос, на который — и на то есть основания — я не могу ответить. Я резко распахиваю дверцу. Он тянется к кобуре, но быстрота реакции Сан-Антонио уже стала притчей во языцех — о ней недавно писали в спортивных рубриках ведущих газет.
Я делаю ему японский ключ (правда, кстати?) с целью нейтрализовать его руку. Мой неразлучный друг Берю сходу предлагает ему продегустировать оплеуху «язычок проглотишь» в качестве Десерта, и шофер принимает ее за милую душу, да так, что за ушами трещит. Прежде чем сесть в нашу телегу, я спускаю шины у полицейского автомобиля. А сейчас нам нужно побыстрее катить в Токио. С такой историей в багаже мы можем не обобраться хлопот. Ну и везет же нам: посадили себе на хвост японских легавых, когда и так дела — не в жилу.
Не следует исключать того, что наши жертвы заметили номер нашей каталки, и тогда готовься принимать гостей…
Это прозорливо отмечает Берю в лынде стрита20.
— Наверное, есть способ замести следы, — говорю я.
— Хотелось бы узнать, — интересуется Амбал.
— Мы подадим заявление об угоне машины.
— Что это нам даст?
— В этом случае станет известна наша принадлежность к легаве. Тогда местной полиции не должна прийти в голову мысль брать у нас интервью.
Он соглашается с тем, что это единственно правильное решение.
Вернувшись в Токио, мы скромно оставляем машину в оживленном квартале и берем такси до гостиницы. По пути мы заскакиваем к Хертцу и сообщаем ему об угоне автомобиля. Может быть, эта затея слегка хромает, но я не вижу других путей.
Очутившись у себя в номере, я снимаю верещалку и звоню Рульту в Агентство Франс-Пресс.
— Что-нибудь новенькое? — с интересом спрашивает он.
— Нет, кроме неприятного недоразумения, о котором я вам расскажу в другой раз. Послушайте, дружище, если вдруг нам понадобится алиби, то вы не забыли, что мы покинули ваш кабинет четверть часа тому назад, правда?
— А как же! Об этом мне только что говорила моя секретарша, — усмехается он. — А вы не забыли о сегодняшней вечеринке?
