— Она шпионит за мной. Ты понимаешь? Моя собственная жена шпионит за мной. Как она со мной говорит! Можно подумать, что я нанятый слуга. Если верить тому, что она говорит, можно подумать, что этот ее друг Мидуинтер — правая рука Бога.
— Такое действительно может прийти в голову, когда видишь, как они все с ним носятся.
— Правильно. Эти дураки считают его Мак-Артуром, Джорджем Вашингтоном, Дэви Крокеттом и Джими Бауи в одном лице.
— Но ты так не считаешь?
— Этого я не говорил. Думаю, он великий человек. Серьезно. Он действительно великий и могущественный человек. Конечно, Президентом Соединенных Штатов Мидуинтер никогда не станет, но он будет стоять рядом с Президентом. Когда к власти в этой стране придут консерваторы, Мидуинтер станет главной силой, стоящей за троном, а может быть, и самим троном. Я только это имел в виду, — улыбнулся Харви. — Но он никому не доверяет. Никому не доверяет.
— Это общий недостаток людей нашей профессии.
— Да, но этот тип прослушивает наши телефоны, перлюстрирует почту, следит за друзьями и родственниками. Он приставил агентов шпионить даже за собственными сотрудниками. Это грязновато, тебе не кажется?
— Могу сказать лишь одно: если так, почему ты уверен, что на балконе нет подслушивающих устройств?
— Я и не уверен, но я слишком пьян, чтобы об этом беспокоиться. — Харви неожиданно вспомнил что-то и резко повернулся ко мне. — Скажи-ка, шельма, зачем ты поменял яйца в той коробке?
— Но, Харви, я же говорил тебе, что коробку с яйцами у меня украли в лондонском аэропорту.
— Расскажи-ка об этом еще раз.
— Могу только повторить уже сказанное. Судя по всему, их украл тот же самый мужчина, который следил за мной после встречи с доктором Пайком. Полное лицо. Очки в черной оправе. Среднего роста.
— Ты говорил, — перебил Харви, — оттопыренные уши, плохие зубы, длинные волосы, акцент, как у англичанина, который хотел, чтобы его приняли за янки, и впридачу вонючий запах изо рта. Ты мне его долго описывал.
— Правильно, — подхватил я, — очки в роговой оправе были надеты для того, чтобы уши казались оттопыренными. Этот американец произносил гласные звуки как кокни, чтобы его приняли за англичанина, который старается говорить с американским акцентом. Парик он надел, чтобы прикрыть плешь на макушке. Однако тот не очень хорошо сидел на голове, его все время приходилось поправлять, почему на парик и обратили внимание. Он вычернил передние зубы театральным гримом, а чтобы придать запаху изо рта неприятный оттенок, использовал специальные химикаты — старый трюк, чтобы никто не смотрел близко в лицо. Он украл багаж уже после таможенного досмотра.
Я замолчал. Харви ухмылялся.
— Да, — сказал он. — Это был я.
— Думаю, — продолжал я, не обращая внимания на его реплику, — это был пассажир с транзитного рейса. Пока его самолет стоял на дозаправке, он вышел, одел в туалете рабочий комбинезон, увел тележку с багажом, выбрал, что ему было нужно, и успел вернуться в самолет, чтобы продолжить свое путешествие без всякого таможенного досмотра. Неплохо для человека, который после окончания колледжа выступал в каких-то сараях.
Последняя фраза рассмешила Ньюбегина.
— Ботинки с внутренним каблуком и толстой стелькой, контактные линзы, чтобы изменить цвет глаз, грязные ногти и немного помады на губах, чтобы лицо казалось бледнее. Ты забыл об этом.
Харви уставился на носки своих ботинок и, не отводя от них взгляда, начал пританцовывать.
— Ты считаешь, — сказал Харви, — что ты чертовски умная шельма, не так ли?
Он все еще смотрел вниз, продолжая пританцовывать. Я не стал отвечать.
— Чертовски умная шельма.
Харви говорил по слогам и на каждый слог делал маленький шажок, затем он поменял слова местами, снова протанцевал всю фразу и изящно закончил танец, подняв одну ногу вверх.
— Ты постарался, — повернулся он ко мне, — чтобы твое пророчество в отношении Пайка сбылось. Ведь так? Ты как те дамы, которые, увидев на столе ножи, лежащие крест-накрест, затевают ссору, чтобы доказать, что это был плохой знак. Пайк погорел, а ты мило беседовал со Штоком.
Думаю, Харви рассчитывал, что я его ударю. Он явно нарывался на скандал. То ли ему хотелось почувствовать себя страдальцем, то ли он просто искал предлог, чтобы подраться со мной. Так ли это, я не знаю, но уверен, что он ждал удара.
