Моисеич пожал плечами и налил себе еще. Он знать не знал, что такое «Парад пародистов». Он не выписывал «Роман-газету». И вряд ли вообще догадывался, зачем она. У него не было даже телевизора.
Счастливый человек, подумал Коля, аж завидно.
— Не надо ереси, — сказал Моисеич. — Ересь всегда кончается преступлением против человечности. Просто запомни это. Вот например: Сталин ввел инквизицию, перестрелял еретиков и попутно сделал очень больно всей стране. Теперь представь, что победил еретик Троцкий. Мы бы пошли войной на Запад ради торжества мировой революции — и нас бы съели с говном. А потом еретик Гитлер захватил бы Европу — и аллес капут. Я сейчас пью твою водку благодаря Сталину. Если бы не он, меня бы просто не было. А ты служил бы свинопасом у немецкого помещика. И твоя романная газета печатала бы одного Солженицына — для тех немногих русских, кому разрешено иметь образование выше трех классов…
— Ну, это фантастика, — отмахнулся Коля. — Если бы да кабы…
— Это история. Самая что ни на есть история. Между прочим, Шопенгауэр отрицал за ней право зваться наукой — поскольку нет четкой повторяемости опыта. Он не учитывал, что историческая наука — особый случай. Она вся держится на сравнительном анализе: «Что было бы, если?..»
— От многого было бы избавление, если бы, допустим, в апреле семнадцатого Ильич был таков, что не смог влезть на броневик? — Коля выразительно щелкнул себя пальцем по горлу.
— Это кто сказал?! — Моисеич аж подпрыгнул от восхищения.
— Один талантливый пьяница. К сожалению, его не печатают — слишком гайки закручены… Ладно, старик, большое спасибо, оттаял я с тобой. Пора мне.
Моисеич посмотрел на бутылку, в которой еще осталось граммов сто.
— Ты заходи, если что, — сказал он.
Дома Коля раскрыл «хреновину» — и не заметил, как пролетела ночь. «Русь, откуда ты?» прямо-таки ошеломила его. Несколько раз Коля напоминал себе, что человек в завязке легко ведется на псевдонаучную фигню, но эта книга была совсем не фигней. Она действительно все объясняла. Даже так: ВСЕ ОБЪЯСНЯЛА. Таинственный Сергей Лесной из Виннипега ставил вопросы, которые просто не пришли бы Коле в голову, — и предельно логично отвечал на них. Он закрывал пробелы, трусливо замазанные нашей официальной наукой, указывал на нелепые ошибки и грубые подтасовки. История Древней Руси наконец-то стала Коле ясна, как гвоздь. Ну естественно, варяги были славянами. И конечно же, у русских имелось свое мощное государство задолго до прихода Рюрика. И скрепляла единство народа истинная русская вера — древняя, красивая, продуманная и логичная, глубоко укорененная в душах людей, поскольку шла от Матери-земли, от самой Природы.
И вообще все было не так, как нас учили, а так, как надо! Правильно было! Одно только смущало — намеки Лесного на заговор советских историков. А с другой стороны, не могли же они все оказаться идиотами? Ну не дурак же академик Лихачев. Тем более сидел человек… А кто не сидел, тот заранее сушил сухари… Ах, так вот что имел в виду хитрый Моисеич, когда говорил: сидим в болоте и квакаем хором…
Коля посмотрел в окно. На улице творились все те же мневники развитого социализма, но теперь они как-то меньше действовали на нервы. Мневники были всего лишь одним из вариантов развития государства Российского. К сожалению, тупиковым. Но из любого тупика есть выход — назад. И там, позади, у нас Москва златоглавая. Рано или поздно мы образумимся и вернемся туда.
Это ведь типичная русская идея, уж какая есть, подумал Коля, — попытка обрести веру в свои силы, опираясь на прошлое. Мы слишком твердо знаем, что будущее у нас так или иначе украдут, чтобы делать на него ставку. А прошлое, оно не подведет. Прошлое научит нас понимать, кто мы. Этого — достаточно…
На дворе стоял тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, советская власть объявила «ускорение», и после долгих невыносимо серых и скучных лет, когда свет в конце тоннеля брезжил русскому интеллигенту разве что на дне бутылки, вдруг затеплилась слабенькая надежда, что «образумимся» это действительно про нас.
Хорошо, если понял суть вещей.
