Рошфор повторил.
— Вы хорошо сражались, — сказал ифрианин. — Проявили истинное мужество. Почту за честь принять вас на борт. — И умолк.
Рошфор кликнул Гелу. Они обвязались проводом вокруг пояса, вылезли в шлюз и приготовились выйти. В нескольких километрах виднелся корабль с тремя звездами на борту, летящий к ним, как орел.
В небесах вспыхнул огонь.
Когда погасла рваная красная вспышка, Гелу пробубнил:
— Аллах акбар, аллах акбар… Они исчезли. Что это было?
— Прямое попадание, — сказал Рошфор. Шок нарушил его немоту, он ощутил, как пробуждаются в нем силы, и в мозгу вспыхнул свет — такой же, как только что осенивший их, но холодный. — Они знали, что мы беспомощны и у нас поблизости нет друзей. Но они, несмотря на то что сказал капитан, забыли, как видно, о своих собственных друзьях. Это пошло в ход оружие на планете. Должно быть, в этих снарядах полно самонаводящихся торпед. Наши моторы молчали, а его — нет. Торпеда нашла его по излучению.
— Разве в них нет схем опознавания?
— Очевидно, нет. Чтобы действовать в таком масштабе, авалонцы жертвуют качеством ради количества и полагаются на свое знание расположения кораблей. Они не могли ожидать, что какой-то подойдет так близко. Бой идет гораздо дальше. Думаю, эту торпеду пустили как раз туда, в какое-нибудь имперское соединение, и она случайно прошла мимо нас.
— Угу. — Они висели между светом и мраком, тяжело дыша. — Некому нас теперь подвезти.
— Значит, надо браться за дело. Пошли.
Рошфора, несмотря на новообретенное спокойствие, потрясла мощность авалонского отпора.
Когда катер замер и прекратились грохот и тряска, оставив только невыносимый жар и запах гари, Рошфор лишился сознания.
Он выплыл из небытия через пару минут. Над ним стоял Гелу.
— Ты в порядке, шкипер? — голос механика, казалось, шел откуда-то издалека, а его потное, закопченное лицо расплывалось перед глазами.
— Нормально, — пробормотал Рошфор. — Дай-ка мне… еще стимтаблетку…
Гелу дал таблетку со стаканом воды, благостно омывшей деревянный язык и пересохшее нёбо.
— Рука Фатимы, ну и посадочка! — с трудом выговорил механик. — Я уж думал, нам конец. Как это ты ухитрился?
— Не помню.
Таблетка подействовала, вернув капитану ясность мысли и ощущений и придав ему немного энергии. Теперь он мог вспомнить, что делал в эти последние безумные минуты. Тех эргов, что сохранились в конденсаторах, не хватало на то, чтобы полностью погасить скорость катера относительно поверхности планеты… Рошфор использовал их для управления, для защиты от атмосферного трения, способного воспламенить корабль. «Филин» проскочил полпланеты по тропопаузе[4], как скачет камушек по поверхности воды, и понесся вниз по длинной линии, в конце которой они, по всему, должны были утонуть — дыра в корме не поддавалась починке, а герметичный машинный отсек своей тяжестью потянул бы их на дно, — однако он, Филипп Рошфор, помнится, углядел в море цепь островов и рухнул на один из них…
Некоторое время он дивился тому, что жив. Потом отстегнулся, и они с Гелу возблагодарили Бога, каждый по-своему, помолившись заодно о душе Ва Чау. К этому времени корпус остыл настолько, что они отважились выйти в шлюз. Внешний его клапан оторвало, и катер ушел глубоко в землю.
— Хороший воздух, — сказал Гелу.
Рошфор с благоговением сделал первый вдох. Не только оттого, что в кабине было жарко и воняло — ни одна очистная система космического корабля не сравнится с живым миром. Воздух, льющийся ему навстречу, благоухал озоном, йодом, зеленью, цветами; он был мягкий, но свежий от бриза.
— Похоже, тут стандартное терранское давление, — сказал Гелу. — Как может планета подобного типа удерживать столько газа?
— Ты ведь и раньше бывал на таких.
— Конечно, но никогда особо не интересовался. А теперь, когда мне вернули Вселенную, охота стало узнать, как она устроена.
— Магнетизм помогает, — рассеянно объяснил Рошфор. — Ядро тут маленькое, зато вращение быстрое, поэтому гауссов[5] немало. Кроме того, полю приходится удерживать меньше заряженных частиц, поэтому последние отщепляют меньше газовых молекул. Доля ультрафиолетовых и рентгеновских лучей тоже меньше. Солнце здесь ближе — и дает освещение на десять процентов выше, чем терранское — но оно холоднее, чем наш Сол. Частота распределения энергии здесь ниже, а звездный ветер слаб.
