— Это сигнал нам, — сказал Райднур. — Пошли.
Он отдал приказ по радио. Подводная команда облачилась в скафандры, которые будто бы выдерживают давление на километровой глубине. («Ну почему я подумал «будто бы»?» — огорчился Флэндри.) Он протопал по палубе и в свою очередь опустился за борт. Последнее, что он увидел над водой, была машущая ему Драгойка. Потом перед глазами проплыл, уходя вверх, корпус судна и началась зеленая вода. Он оттолкнулся, включил переговорное устройство и мотор за спиной. Пуская пузыри, он присоединился к остальным. Тому, кто занимался тренировками в космическом скафандре, под водой двигаться легко… Черт! Он забыл, что вода тормозит движение.
— Следуйте за мной плотным строем, — раздался в наушниках голос Райднура. — И, Бога ради, не вздумайте открывать стрельбу.
Существо, которое не было рыбой, плыло во главе. Вода потемнела. Но фонари им не понадобились, когда они достигли дна, — море было мелкое. Флэндри несся вперед в сумерках, которые быстро превращались во мрак. Над головой виднелся, словно сквозь замерзшее окно, тусклый круг света. Внизу рос лес. Длинные ветви, похожие на пальмовые, тянулись вверх, зеленые, желтые и коричневые. Массивные стволы окутывала паутина. Моллюски, часто огромные, покрытые более мелкими раковинами, цеплялись за кружевные, нежных оттенков кораллы. Стайка ракообразных маршировала — другого слова не подберешь — через луг водорослей. Вверху извивалась рыба вроде угря. Крошечные существа с плавниками, все в радужную полоску, мелькали между деревьями. Да ведь тут очень красиво!
Чарли — нет, Полноводный — привел флот к месту в середине моря, куда редко заходили корабли. Чем он руководствовался, оставалось тайной. Но Мерцающая Раковина находилась рядом.
Как понял Флэндри, шираво Злетовара жили в шести городах, расположенных по окружности, и между ними. Дом Прилива и Рифовый Замок помещались в конце Цепи. Курсовикяне давно знали о них и порой совершали на них набеги, забрасывая их камнями, а порой из этих городов нападали на тигранский флот. Но о Мерцающей Раковине, Гроте, Кристальном и Крайнем, стоявших на краю огромного подводного обрыва, называемого Провалом, никто даже не подозревал. Прикинув, как города сообщаются друг с другом, Флэндри пришел к выводу, что Шестиконечник вполне можно назвать Звездой Давида. Не так-то просто сделать хороший перевод со столь чуждого языка.
Издалека через воду донеслась барабанная дробь. Впереди показался отряд, насчитывающий больше сотни пловцов. На них были костяные шлемы и чешуйчатые кожаные латы, а в руках обсидиановые копья, топоры и кинжалы. Проводник перемолвился с их предводителем, они окружили терран и вместе с ними поплыли дальше.
Теперь внизу потянулись, так сказать, сельскохозяйственные угодья. Флэндри видел возделанные поля, косяки рыб в плетеных загонах, цилиндрические матерчатые дома, прикрепленные якорями к скалам. Невдалеке проехала повозка — крытая кожей торпеда со стабилизирующими плавниками, которую тащила рыба размером со слона, погоняемая возницей-шираво. Он, наверное, ехал из какой-то пещеры или впадины, потому что при нем был фонарь, рыбий пузырь, наполненный, очевидно, фосфоресцирующими микроорганизмами. Поближе к городу Флэндри увидел мельницу. Она стояла на возвышении — ну, скажем уж, на холме — и от эксцентрикового рабочего колеса шел вал куда-то вверх. Направив туда лазерный луч и поставив линзы шлема на увеличение, Флэндри разглядел на другом конце сферу, плавающую на поверхности моря. Стало быть, используется энергия прилива.
Впереди возникла Мерцающая Раковина. Город выглядел хрупким, непрочным, нереальным — подходящая декорация для их балета. В этом не знающем перемен погоды мире стены и крыши служили лишь для прикрытия от посторонних глаз и были сделаны из многоцветных тканей, свободно натянутых, чтобы их шевелило течение, на каркасы, придающие им самые фантастические изгибы. Верхние этажи были шире нижних. С приближением ночи на углах зажигались фонари. Улиц, за ненадобностью грунтового движения, здесь не существовало; но горожане, то ли в целях борьбы с илом, то ли ради красоты, вымостили промежутки между домами гравием и развели там сады.
