Собралась толпа жителей. В ней было много женщин — они держали младенцев у груди, а детишек постарше на поводке. Одежды почти ни на ком не имелось — только украшения. Над толпой стоял гул разговоров, напоминающий шум прибоя. Вообще же здешние обыватели были спокойнее и вели себя лучше, чем тигране или люди.
В центре города, на другом холме, стояло здание из обработанного камня. Основная часть этого прямоугольного строения была лишена крыши и представляла собой колоннаду; но позади уходила вверх башня, по ширине равная фасаду, с верхушкой из толстого стекла, чуть выступающей над поверхностью воды. Если она и внизу герметически закрыта, а скорее всего так и есть, то должна ярко освещать все здание. При всем различии архитектуры белый портик напомнил Флэндри терранский Парфенон. Мичман видел однажды его воспроизведение… Их отряд направлялся как раз туда.
Что-то затмило свет над головой. Упряжка рыб тянула подводную лодку. Ее сопровождала группа пловцов с мерсейским огнестрельным оружием в руках. И Флэндри внезапно вспомнил, что он здесь среди врагов.
Когда за городом поставили купол, приспособленный для долгого проживания человека, Флэндри собрался было заняться кратким историко-философским курсом профессора Абрамса. А что еще тут делать, кроме как бить баклуши и дожидаться, когда командование сочтет, что авторитет мичмана Райднуру больше не нужен, и отзовет Флэндри обратно в Хайпорт?
Но на поверку жизнь здесь оказалась сплошным удовольствием.
Моряне интересовались терранами ничуть не меньше, чем терране ими. Возможно, даже больше; и после всех ужасов, которые им, конечно, наговорили мерсейцы, их стремление самим добиться правды просто поражало. Впрочем, моряне, хотя и были хорошими бойцами и порой совершенно не ведали жалости, казались менее свирепыми от природы, чем люди, тигране или мерсейцы.
Райднур со своими коллегами безвылазно сидел в Храме Неба, ведя бесконечные беседы с властями Звезды Давида. Он только застонал, когда незанятых членов его команды стали приглашать на экскурсии.
— Будь вы подготовлены, Бог ты мой, сколько можно было бы узнать! Ну что ж, раз в профессионалах у нас недостаток, придется использовать вас, любителей, — и если вы не будете замечать все до мелочей, я лично произведу на вас операцию ножом для масла.
Так Флэндри то с одним, то с другим товарищем начал совершать многочасовые прогулки. Поскольку никто из них не знал ни туземного языка, ни эрио, их постоянным гидом стал Слюда, немного владевший курсовикским и обученный мерсейцами пользоваться портативным вокализатором. (Сухопутный язык здесь постепенно перенимали от пленных. Флэндри восхищала изобретательность, с которой технически отсталые подводные жители сохраняли пленников живыми в течение многих недель, но другие подробности заставляли его содрогаться и надеяться всем сердцем, что эта вековая вражда наконец кончится.) Кроме Слюды, он познакомился с Ярким Плавником, Кратким Путем, Шустрым, а еще со знахаркой по имени Целительница. Все они обладали яркой индивидуальностью, и охарактеризовать их в двух словах было не легче, чем любого человека.
— Мы рады, что вы выступили с мирным предложением, — сказал Слюда при первом знакомстве. — Так рады, что велели мерсейцам, несмотря на всю оказанную ими помощь, держаться подальше, пока вы тут.
— Я давно подозревала, что нас и жителей суши сделали фигурами в большой игре, — добавила Целительница через его посредство. — Счастье, что вы задумали это прекратить.
У Флэндри пылали уши под шлемом. Уж он-то знал, как мало в их действиях альтруизма. Ходили слухи, что Энрикес открыто воспротивился предложению Хауксберга и сдался только, когда виконт пригрозил устроить ему перевод на Плутон. Абрамс одобрил переговоры — он приветствовал любой шанс раздобыть новые факты, но оптимизма по этому поводу не проявлял.
Не проявлял его и Краткий Путь.
— Мир с Охотниками? Это даже звучит противоречиво. Разве может жаброзуб безнаказанно проплыть мимо голохвоста? Надо принимать помощь зеленокожих, пока они ее предлагают. Это наш долг по отношению к нашим городам и к тем, кто от нас зависит.
