тех,
кто
сохраняет
свои
молодость
и
силу.
Девушки
и
юноши
приходят
сюда
и
поодиночке,
и
парами,
и
большими
группами;
любой,
спускаясь
вниз
по
трубам,
может
подобрать
чашу
себе
по
вкусу.
С
музыкой,
которая
созвучна
его
настроению.
С
размерами,
подходящими
для
уединенного
созерцания,
или
для
любовного
слияния,
или
для
дружеских
игр.
С
соседями
молчаливыми,
не
проявляющими
к
другим
никакого
интереса,
или
с
теми,
кто
пришел
сюда
за
негой
и
приключениями
и
электризует
своим
настроением
всю
чашу.
Ветви
хрустального
баобаба
–
путаный
лабиринт,
и
в
нем
можно
забраться
в
такие
уголки,
в
которых
никто
не
потревожит…
Но
не
всех
смущают
чужие
взгляды
–
некоторые,
едва
заискрив
между
собой,
сплетаются
похотливым
жгутом
в
шаге
от
случайных
свидетелей,
нечаянно
касаясь
их
в
страстной
судороге,
короткими
вздохами
или
сдавленным
стоном
одних
заставляя
отворачиваться,
других
–
привлекая
к
себе.
Для
обычных
людей
купальни
–
заповедник
удовольствий,
аттракцион
счастья,
один
из
самых
любимых
способов
провождения
вечности.
Но
для
таких,
как
я,
они
порочны
–
и
запретны.
И
тем
особенно
сладки.
Я
полулежу
в
небольшой
чаше
примерно
посредине
нарисованного
мира,
и
половина
пузырей-‐бассейнов
парит
высоко
над
моей
головой,
в
то
время
как
другая
половина
раскинулась
внизу.
Запах
ароматических
масел
–
чувственный,
тяжелый
–
пропитывает
воздух.
Оболочка
моего
бассейна
сейчас
приглушенно
вспыхивает
фиолетовым,
акустика
прямо
сквозь
кожу
притрагивается
к
моим
органам
негромкими,
но
проникающими
басами;
музыка
спокойная
и
тягучая,
но
вместо
того,
чтобы
убаюкивать,
она
возбуждает
воображение.
Сквозь
стекло
я
вижу
чашу
внизу
–
в
ней
морскими
звездами
раскинулись
две
молодые
девушки,
держась
за
руки
–
трогательно,
лишь
указательными
пальцами
–
они
словно
парят
в
воздухе.
У
одной,
смуглой,
через
желто-‐флюоресцирующую
ткань
символического
купальника
проступают
коричневые
пятнышки
сосков.
Другая,
рыжая
с
молочно-‐белой
кожей,
прикрывает
обнаженную
грудь
рукой;
длинные
волосы,
разметанные
по
воде,
золотой
аурой
обрамляют
ее
узкое,
немного
детское
лицо.
Она
смотрит
вверх,
на
поднимающиеся
в
небо
мерцающие
стеклянные
шары,
и
в
какой-‐то
миг
мы
встречаемся
глазами.
И
вместо
того,
чтобы
отвести
взгляд,
она
медленно
улыбается
мне.
Я
возвращаю
ей
улыбку
и
отворачиваюсь,
закрываю
глаза.
Течение
соленой
воды
чуть
покачивает
меня,
и
текила
морским
прибоем
шумит
в
ушах.
Я
знаю,
что
могу
сейчас
соскользнуть
вниз
по
трубе
и
через
несколько
мгновений
тоже
держать
рыжеволосую
девчонку
за
руку,
знаю,
что
она
не
откажется
от
своих
безмолвных
обещаний.
Купальни
–
место,
куда
приходят
за
всплеском
и
за
выплеском;
раньше
с
той
же
целью
люди
посещали
ночные
клубы.
В
прозрачных
чашах
мы
топим
свое
одиночество,
разбавляем
его
поспешными
знакомствами,
горячечными
стремительными
схватками;
но
внезапная
близость
заставляет
нас
чувствовать
себя
неловко,
и
мы
бежим
от
этой
неловкости,
друг
от
друга
–
вниз,
прочь
по
стеклянным
трубам.
