Дмитрий
Глуховский
БУДУЩЕЕ
Глава
IV.
Интернат
За
окном
тосканские
холмы,
наверняка
давным-‐давно
снесенные
и
застроенные,
в
руке
у
меня
початая
бутылка,
в
ушах
–
ее
крик.
«Куда
вы
ее
уносите?!
Куда
вы
ее
уносите?!
Куда
вы
ее
уносите?!»
Черт
бы
побрал
эту
бабу.
Наверное,
раз
триста
подряд
повторила.
Только
зря
она
затеяла
всю
эту
канитель:
правды
ей
никто
не
скажет.
Как-‐то
нервно
сегодня
получилось.
Я
делаю
большой
глоток
и
закрываю
глаза.
Хочу
увидеть
ту
сучку
в
полосатой
широкой
шляпе,
представить
себе,
как
сдергиваю,
разрываю
на
ней
кофейный
прямоугольник,
как
она
прикрывается
крест-‐накрест
руками…
А
вижу
темные
круги
на
коротком
синем
платье,
просачивающиеся
сквозь
ткань
белые
капли.
Забыть.
Уснуть.
Лезу
за
спасительными
шариками.
Никого
не
хочу
больше
видеть.
Отыскиваю
снотворное,
открываю
пачку…
Пусто.
Так.
Так-‐так.
Так-‐так-‐так!
Как
же
это
со
мной
получилось?
Это
все
из-‐за
вчерашнего
спора
с
проекцией
продавщицы
у
киоска…
По
душам
поболтал
о
жизни
с
интерфейсом
торгового
автомата,
кретин.
Исповедался
голограмме
–
и
хорошо
еще,
что
не
трахнул
ее.
Ладно.
Ладно!
Надо
просто
сбегать
туда
и
купить
новую
пачку.
Я
принял
решение
–
но
никуда
не
иду.
Заливаю
в
себя
еще
текилы
и
остаюсь
на
месте,
вперившись
в
зеленые
холмы
и
клубы
облаков.
Ноги
мягкие,
как
воздухом
накачаны,
голова
плывет.
Даже
если
вместо
вчерашней
стриженой
кобылки
я
потребую
у
трейдомата
ту
кормастую
курчавую
итальянку,
ничего
не
поменяется:
они
просто
разные
оболочки
одной
и
той
же
программы.
Итальянка
точно
так
же
будет
впаривать
мне
таблетки
счастья:
«Может
быть,
сегодня?»
-‐
хотя
точно
также
будет
знать,
что
прихожу
я
туда
совсем
за
другим:
«Мы
всегда
держим
для
вас
бутылочку
про
запас».
Не
пойду
никуда.
Лучше
просто
еще
выпью.
Дерну
спуск.
Если
глотнуть
побольше,
спирт
смоет
меня
из
душной
комнатенки,
в
которой
я
застрял,
в
блаженную
пустоту.
Таблы
–
это
тренд.
Выбирай
любые
на
вкус.
Пилюли
счастья,
безмятежности,
смысла…
Наша
земля
держится
на
трех
слонах,
те
–
на
панцире
огромной
черепахи,
черепаха
–
на
спине
невообразимых
размеров
кита,
и
все
они
–
на
таблетках.
Но
мне
ничего,
кроме
снотворного,
не
надо.
Все
остальные
таблы,
допустим,
и
вправляют
мозги,
но
делают
это
своеобразно.
Такое
ощущение,
что
к
тебе
в
голову
то
ли
подселяют
постороннего,
то
ли
пускают
туда
кого-‐то
вроде
бы
своего,
кто
всегда
в
тебе
сидел,
но
был
от
греха
подальше
заперт
в
подвале,
и
поэтому
его
было
не
видно
и
не
слышно.
Другим,
может,
и
нормально,
а
меня
раздражает:
мне
в
моей
черепушке
и
одному
тесно,
мне
сокамерники
не
нужны.
Я
пробовал
завязать
с
сонными
таблетками.
Надеялся,
что
однажды
он
меня
отпустит,
что
я
перестану
возвращаться
туда
каждой
ночью,
в
которую
я
не
глушу
себя
снотворным.
Должен
ведь
он
когда-‐то
забыться,
поблекнуть,
сгинуть?
Не
может
же
он
сидеть
во
мне
–
а
я
в
нем
–
всю
вечность?
До
дна!
Досуха!
Текила
закручивает
мир
вокруг
меня,
поднимает
смерч,
который
