– Мы задохнемся.
– Не успеем, – Буйвол был невозмутим. Он клинком резал ползущие седые полотнища.
– Ладно, доверюсь тебе… Но учти, если мы сгорим, я найду способ тебе отомстить.
– Напугал… Неси с кухни всю воду.
– Слушай, – Малыш тронулся было выполнять распоряжение напарника, но остановился, повернулся. – А может попробовать договориться с этими людьми? Мы, кажется, никому ничего плохого не сделали. Наверное, они пришли к ведьме. Но ее уже здесь нет. Мы-то им зачем?
– Договориться? Попробуй. А я посмотрю.
– Ладно, – вздохнул Малыш. – Я ведь тоже не люблю договариваться, ты знаешь.
– Знаю, – сказал Буйвол. – Воду неси.
Потолок сочился густым дымом. Доски темнели на глазах, потрескивали, коробились. Сыпалась вниз тлеющая труха.
Дым взбирался по стенам. Дым плавал в воздухе.
Слезились глаза, и горло саднило. Едкая горечь наполнила рот.
Буйвол содрал со стены какую-то потрепанную ведьмину одежонку, разорвал ее на полосы. Бросил тряпки в кадушку, что приволок Малыш. Вытащил, отжал воду, протянул другу:
– Завяжи лицо, – и закашлялся, надрывно и хрипло.
Становилось все жарче. Пламя ревело где-то совсем неподалёку. В окна было видно, как сыплются с крыши снопы искр, летят, кружась, в лес, затянутый сизой мглой. Как отрываются лоскуты огня, и полощутся на ветру.
– Сейчас… – Буйвол тянул время. – Сейчас… Еще чуть-чуть… – Из-за мокрой тряпки на лице голос его звучал глухо. Но Малыш понимал отлично его понимал.
Языки пламени лизнули потолок. Разбежались по корчащимся доскам, опалили толстые балки. Пахло жженым пером – тушки птиц на полу обгорали.
– Сейчас…
Друзья сидели, отодвинувшись от полыхающей двери, и, утирая слезы, ежесекундно плеская в лица водой, следили, как с потолка огонь перебирается на стены. Уже занялась тонкая перегородка, и вспыхнули занавески. Затлели лохмы пакли, торчащие меж бревен.
– Еще немного…
Малыш не думал об опасности, он переживал за стрелы. Он наглухо закрыл колчан и полил его водой, но все равно боялся, что оперение не выдержит такой температуры.
– Вот сейчас… сейчас…
От мокрой одежды валил пар. Волосы потрескивали, корчились, спекались. Горела кожа.
– Пора!
Они вскочили, встали спиной друг к другу. Буйвол подхватил кадку, опрокинул, окатив остатками воды себя и Малыша. Потом ударом сапога выбил пылающую дверь, сорвал ее с петель и, не мешкая, не раздумывая, нырнул в проем, увлекая за собой товарища.
Ухнуло навстречу пламя, обдало жаром, опалило лица, сожгло брови.
Кругом – огонь. Все плывет, колышется. Рев, треск, гул.
Выход справа!
Ничего не видать!
Где-то здесь!
Позади обвалилось что-то – лавина пламени, взрыв искр. Потолок просел, перекосился.
Выход!
Буйвол вынес разваливающуюся дверь плечом, перемахнул через догорающие останки крыльца, грузно упал на землю, чуть не наткнувшись на свой меч. Рядом приземлился на четвереньки Малыш, и сразу же вскочил легко, сорвал крышку с колчана, выхватил стрелу, метнулся в сторону, отыскивая противника глазами.
Их ждали.
Враги видели, как вылетела из пламени дверь, как рванулось из проема пламя, закружило метель искр, как нырнули с порога вниз тени, окутанные клубами дыма и пара.
Арбалеты запоздало щелкнули – впустую.
Буйвол, пригнувшись, уже несся к ближайшим деревьям.
Малыш метался в дыму из стороны в сторону, не давая противнику прицелиться и провоцируя его на выстрел.
С грохотом обвалилась полыхающая крыша.
Снова вылетели из-за деревьев железные стрелы. Только одна ожгла Буйволу плечо. Остальные исчезли в пламени пожара.
Виртис Безродный, прячась за стволом липы, торопливо перезаряжал оружие – уперевшись ногой в стремя арбалета, согнувшись, он обеими руками натягивал жесткую тетиву. Боковым зрением он успел увидеть тень, выскочившую из дымной мглы, и понял, что опоздал.
Буйвол рубанул врага, заряжающего арбалет…
Толстый Миатас, раздосадованный тем, что никак не может попасть в бестолково мечущийся на фоне пожара силуэт, выбежал из кустов. В каждой руке он держал по арбалету. Он намеревался приблизится к живой мишени, насколько это возможно, и рассчитывал, что промаха на этот раз не будет.
Промаха не было. Малыш, не переставая двигаться, выпустил первую стрелу, едва только Миатас показался из своего укрытия. Древко почти целиком утонуло в колышущемся брюхе, а толстяк с арбалетами словно этого и не заметил. Но вторая стрела вонзилась ему в горло, и он покачнулся. Изо рта плеснула кровь, Миатас сделал еще несколько неуверенных шагов, поднял оба арбалета, пытаясь прицелится в мечущийся расплывающийся силуэт. Третья стрела Малыша ударила толстяка в переносицу, пробив череп…
