Мы проехали заброшенную темную заправку, у которой двери отсутствовали, а окна были разбиты. Маленькие тощие существа проползли по подоконникам и проскользнули в дверной проем. Тошнотворно желтого цвета, словно гной из зараженной раны, они таращились на нас горящими глазами и протягивали костлявые когтистые руки, будто пытались достать.
Дерек трусил по дороге той ленивой волчьей поступью, которой без устали можно было пройти многие мили пути. Мы добрались до лесополосы. Массивные дубы обступали дорогу, сцепившись раскинувшимися ветвями. Оборотень остановился, поднял голову к звездному небу и завыл. Вой уплыл в ночь, протяжный, преследующий, полный печали и пронизывающий до костей. Он извещал о нас. Долгую минуту Дерек ждал, потом дернул ушами и побежал по заросшей дороге, располагавшейся под пологом деревьев. Я последовала за ним.
Повозка скрипела, копыта лошади отбивали ровный размеренный ритм.
В ночи эхом раздался жуткий хохот. Пронзительный, сумасшедший звук, натянутый, как готовая лопнуть гитарная струна. С обеих сторон кустарника показались гибкие фигуры. Они бежали на двух ногах — серые силуэты во мраке — слишком высокие и слишком быстрые, чтобы быть людьми.
Непонятная тень запрыгнула в тележку и приземлилась рядом со мной, красные глаза горели в темноте, как две блуждающие искры. Гиена-оборотень, принявшая переходную форму, — зрелище ужасное.
— Привет, красотка, — его чудовищный рот коверкал слова.
Впереди три гиены, две в зверином облике и одна в человеческом, окружили Дерека, улюлюкая и хохоча в неистовом ликовании.
Самец бросился на меня. Я увернулась, захватила его, заломив руку, и сжала горло, надавив на артерию.
— Я не хочу играть. Отведи меня к Тетушке Би, — проговорила я в круглое ухо.
Его когтистые руки сжали мою.
— Ммм, как приятно. Сделай еще побольнее.
Черт подери гиен.
Впереди Дерек бросился на одну из самок.
— Тебе надо поучиться смирению, — гиена в человеческой форме выхватила кнут. — Идем, я поглажу тебя, волчонок.
Черт. Я пихнула самца влево внутрь повозки, так что он столкнулся нос к носу с Андреа. С губ последней сорвался слабый крик прямо в его морду.
— Она умирает! — процедила я сквозь зубы.
Оборотень отпихнул меня в сторону и заорал:
— Открыть дорогу!
Женщина опустила кулак на бедро.
— Ты забываешься…
— Ей нужна мать, сейчас же! — прорычал самец, и она отступила. Его светящиеся глаза вновь посмотрели на меня.
— Езжай!
Я проехала между гиенами, и они за мной сомкнули строй, преграждая дорогу Дереку.
— Волк пройти не может — это закон. — мрачно произнесла гиена.
— С ним ничего не случится. — В моем голосе было столько стали, сколько я смогла уместить.
— Ничего.
Гиены последовали за повозкой. Подгоняемая их запахом, лошадь побежала быстрее. С грохотом и скрипом мы ехали, ускоряясь, пока тележка не стала взлетать, ударяясь о каждый бугорок дороги. Деревья расступились, и показался большой дом в стиле ранчо. Я натянула вожжи и чуть не лишилась рук. Не в силах остановиться сразу, лошадь пронеслась вокруг дома и, наконец, замерла. Самец-гиена спрыгнул на траву, сгреб Андреа и побежал на крыльцо.
Там зажегся свет. Тетушка Би распахнула дверь. Полная женщина среднего возраста с седеющими волосами, уложенными в пучок, выглядела так, будто готовит печенье, а не управляет стайкой социальных отбросов со склонностью к истерическому смеху и извращенному сексу.
Она бросила взгляд на Андреа и дернула головой.
— Входи! Ты тоже!
Я забежала внутрь за мужчиной. Женщина в человеческом обличье последовала за нами. По крайней мере, я думала, что она женщина. Тетушка Би, выглянула, на секунду задержав взгляд в ночи, и захлопнула дверь.
Мужчина пробежал через прихожую в огромную ванную комнату. Купальня внушительных размеров утопала в мраморной платформе и могла спокойно вместить шестерых или восьмерых. Он мягким шагом прошел по полу, усыпанному секс-игрушками и фруктами, и запрыгнул в ванну, удерживая Андреа над поверхностью.
Тетушка Би отпихнула с мрамора какую-то штуковину из кожи и стали и села на край.
— Еще кто знает?
— С ней был волк, — сказала женщина.
