Огромные задолженности американских частных хозяйств соответствовали колоссальному дефициту во внешнеторговом балансе и в соотношении спроса и предложения внутри страны, который начал оформляться в 90-е годы и к 2000 году ещё более разросся. Этот дефицит возник на почве совершенно абсурдной системы финансирования в мировой экономике.
Огромный спрос американских потребителей приводит в движение всю конъюктуру в мире — прежде всего в Азии, но и в Европе. Американские семьи брали средства на эти расходы через постоянно растущие задолженности, которые снова стали возможными, поскольку процентные ставки были низкими, а также так как семьи, которые имели в собственности недвижимость, из-за растущих цен на жильё могли закладывать эту недвижимость за большие деньги. Низкие процентные ставки снова позволили, с согласия других государств, включить американский капитал в оборот. Частные предприятия, банки, центральные банки, фонды и страховые компании со всего света в огромных количествах вливали в США инвестиции. Один из наиболее значимых примеров — гигантские резервы эквивалентом более 1 миллиарда долларов, которые китайский Центральный банк вложил в американские облигации государственного займа. Другой пример — ошибочные сделки маленьких немецких банков, вроде IKB или Sachsen LB, связанные с плохо застрахованными американскими ипотеками.
Финансовый кризис и «реальная экономика»
Финансовый кризис стал непреодолимой преградой на пути финансовых потоков в направлении США. Он же явился и кризисом гигантского финансового сектора. Кризис, таким образом, подорвал тренд, которые устойчиво продолжался несколько десятилетий — финансовый сектор постоянно увеличивался по отношению к остальной части экономики и постепенно стал доминирующим элементом мировой экономической системы Это явление можно было наблюдать как в единичных случаях, таки в статистических числовых данных то есть в том, что:
* на международном уровне намного активнее, чем общественный продукт, увеличивалось финансовое имущество;
* увеличилась доля прибыли страховых компаний и банков в общей доле прибыли предприятий;
* выросли цены на нематериальные активы (акции, займы, недвижимость) в связи с увеличением валового национального продукта;
* впервые за десятилетия оборот акций, облигаций, валюты и т. д. превысил оборот от торговли реальными товарами;
* произошли огромные изменения в покупке предприятий;
* возникли новые финансовые отрасли, начавшие свою экспансию — такие как инвестиционные фонды и фонды частных акций;
* развился быстрый доступ к кредитам для покупки предприятий (и, соответственно, понизились кредитные стандарты);
* и, наконец, зародилась обширная отрасль, которая охватывала переоформление кредитов и дальнейшую их перепродажу
Кризис напрямую разрушил ту часть экономической системы, которая обеспечивала традиционное финансирование жилых домов из банковских сделок, сделав это частью международных спекуляций. Таким образом, инвестиционные банки нашли метод обогащения на добрые 10 лет — перепродавать кредиты другим инвесторам. С помощью этих операций банки могли использовать этот капитал для дальнейшей выдачи кредитов, что, в свою очередь, позволяло обслужить всё больше ибольше потенциальных заёмщиков. Рынок ссудного капитала и задолженности национальной экономики расширялись.
Нынешний кризис прежде всего ограничит эту экспансию и рост глобальной задолженности. С помощью девальвации он лишит финансовый сектор «воздуха спекуляций». Он также изменит роль самого большого государства-должника — США. При этом получится, что мировая экономика после нанесения такого удара по финансовому сектору сможет, в лучшем случае, удержаться на плаву. Банковский сектор должен рассматриваться как действительно открытая инфраструктура, каковой он, собственно, и является. Доход с ценных бумаг и сделки финансовых институтов должны жёстко контролироваться и ограничиваться, то есть рынок капитала должен, наконец, стать регулируемым.
Перевод Анастасии Кривошановой
