Они обогнули это световое пятно и прошли вдоль стены к кочегарке.
Дверь ее была распахнута и виделась черным провалом. Из нее несся печной ровный и сильный гул. Временами в нем прорезались человеческие голоса. Явственнее всего слышался самый высокий, самый резкий голос.
— Михаил, — узнал Гошка. — Володька здесь, не зря бежали.
Они подошли еще ближе и стали за окованной дверью, уже не остерегались возможного шума: большая печь — на два десятка комнат — покрывала слабые звуки.
В кочегарке ругались.
— Иди, иди отсюда, — говорил Мишка. — Проваливай! Дурак!
— Куда я пойду? — это другой голос, низкий и глуховатый, отчего слова прослушивались трудно. — На дорогу мне дай, я смоюсь. Ну!
— Не дам, потянешь, — говорил Мишка. — Крутись сам.
— Не дашь? Смотри, со мной говоришь — шнобель не загибай. Вежливо говори, а не то…
— Не дам, Володя, ничего не дам. Разного мы полета птицы.
— Скажешь, пьян, мол, был, когда давал, ничего не помню.
— Мусоры не дуры.
— Значит, мне как собаке пропадать? Черняшку жрать? Десять лет? Сука головастая! Кто мне говорил, отбей бабу у Пашки? Кто говорил — на ней женись, квартира будет, деньги будут? Ты? Накольщик!
— С собакой ты себя не равняй, — холодно сказал Мишка. — А убивать тебе я велел? Дурак! И не скрежещи.
Прошло долгое молчание. Печь радостно поревывала. Послышалась работа лопаты — в топку бросали уголь.
— Даю последний совет: иди сам. Кайся, пускай слюни, бейся — скидка будет. Скажут, псих.
— Нет уж! Пусть поищут, поймают! А ты — мелкач!..
— Ну, проваливай!
— Не-е… Совет мне дай!
— Уже дал — расколись. Судить будут, проси молодую бабу в судьи. Отказывай всем в доверии, а уж я подскажу которую.
— Молодую? Зачем?
— Пожалеет красавчика.
Зашуршали, поволочились шаги. Захрустел под ними мелкий уголь. Гошка втиснул Павла за дверь, пригородил спиной.
Шаги усилились, прошли мимо. Скрипнула диспансерная внутренняя дверь — Михаил ушел. Тогда Гошка и Павел быстро пробежали садом и вылезли в дыру. Гошка поправил доску.
— Он не уйдет от нас? — тревожился Павел. — В ворота?
— Не, там сторож, — Гошка был уверенно неподвижен. Руки воткнул в карманы.
— Может, мне там походить?
— Ты негоден.
Ждали долго. Слышен был стук наручных часов. Секунды, вытряхнутые ими, повисали, капали, исчезали. Луна ушла за крыши. Холодало. В ночи стало проступать утро.
5
Вдоль забора — шаги. По ту сторону идет человек, идет мимо них. Прошел и вернулся. Остановился. Шарит рукой.
В черноте забора медленно проступило световое высокое пятно. Доска прошептала и отошла. В дыру просунулось живое — сначала голова и плечи, затем протиснулся и весь человек. Стоял — высокий, черный, сильный.
Гошка первый шагнул к Володьке. Тот потянулся, всматриваясь в Гошку, и выдохнул облегченно, выпустил струю перегара.
— Гошка, сука, — почти нежно сказал он. — Я-то думал… Ты что здесь бродишь? Кто это с тобой? А, Пашенька… Исусик.
Гошка ударил ногой. С прискочкой — Володька отлетел назад.
Хрустнули, качнулись доски: Володька бросился сам.
Пригнувшись, выкинул вперед руки в двойном резком ударе. Но Гошка ушел от удара, отшатнулся в сторону. Оба хрипло дышали.
— Чего тебе от меня надо, долговязый? — спросил Володька. — Учти, я самбо знаю.
Гошка стал подходить — молча, раскинув руки. Володька рванулся, норовя проскочить мимо, к свободной и открытой дороге. Гошка схватил его — успел! — и они слились на короткий миг. Гошка, оторвав Володьку от себя, кинул его на землю. Он пинал в темноте быстро вертящееся по земле. Оно рычало, каталось, цапалось руками — смутное и многолапое, как паук.
— Бей тарантула! — хрипел Гошка. — Бей!
Он плясал вокруг Володьки дикую пляску жестокого ритма — и вдруг упал. И все звонко лопнуло в Павле — то, что до сих пор жало сердце, что копилось, стискивало голову, держало его руки. Он рванулся вперед и ощутил не себя, а только свободу этого рывка. И тут же все оборвалось — Павел услышал крик. Надвинулась темнота — и все расступилось, стало обычным. Он стоял, опустив руки, и ощущал в них ломоту и слабость. Еще саднило колено. И такое же ощущение было в лице.
Володька лежал, раскинувшись накрест, и виделся странно — не человек, а плоская тень его.
