— Видимо, так, — со вздохом ответил Лунин. — Не лучший рецепт в моей жизни, надо сказать.
— Почему, может и получиться. Или появится хоть какая-то ниточка.
— Для начала я хотел бы встретиться со старыми друзьями, может они что-то заметили. Тебя, я так понял, спрашивать бесполезно, — добавил он с иронией.
— Вот выйду в понедельник — сразу все тебе расскажу. К вечеру уже будешь знать, кто убийца.
— В общем, это пока еще не расследование, но хоть повидаюсь с друзьями и приятелями. Со Славиком Шмелевым очень хотелось бы увидеться.
— Он сейчас болеет. Просил к нему не заходить.
— А что с ним случилось?
— Какой-то жесткий грипп, говорил. Уже неделю из дому не выходит.
— Ну, если неделя, так может уже и пройти… Хотя с другой стороны, все это поможет мало. Здесь уже новая верхушка появилась, после переворота. Надо искать в этой среде.
— Почему?
— Слушай, тут замешана какая-то политика, в которой я сам еще ничего не понимаю. Есть подозрение, что убийца делает это по таинственным политическим мотивам.
— Да, непростое у тебя задание.
— Может, еще повезет. Ладно, мне пора, спасибо за чай.
— Пойдем, я провожу тебя до калитки.
Они вышли на улицу. Темень тут стояла непроглядная.
— Ты дверь-то на цепочку сейчас запирай, — сказал Лунин ему на прощанье. — Шутки шутками, а какой-то кровавый маньяк по городу бродит, и вообще непонятные дела творятся.
— Вот и будет отличный повод поймать убийцу, — пошутил Муратов. — Ну все, давай, пока. Заходи, когда будет время.
Лунин перешел обратно через мостик, в последний раз за сегодняшний день пожалев попутно, что он с утра не направился вдоль этой речки к морю, и не провел весь день в полной безмятежности, занимаясь поэзией и философией. Впрочем, к своему новому образу жизни он уже начал привыкать.
Какое-то смутное беспокойство давно его мучило, а теперь оно приняло зримые формы, и от этого как будто было немного легче. Время от времени он даже ловил себя на мысли, или скорее предчувствии, что разгадка этого сложного ребуса прояснила бы что-то и во всем другом непонятном, что накопилось в его жизни. Правда, слишком полагаться на свои предчувствия было нельзя.
Войдя в свои апартаменты, уже изрядно ему надоевшие — слишком все шло вразрез с его вкусом — он сел за столик и налил себе бокал вина из початой бутылки. День был трудный. Кое-что, однако, как будто уже начало проясняться.
Может, он в самом деле зря так переживал по поводу этого отвлечения. Ситуация тут менялась как калейдоскоп, возможно, все это не затянется надолго. Завтра на каком-нибудь очередном торжественном приеме убийца сам разоблачит себя, процитировав за столом что-то из Данте, и все закончится ко всеобщему удовольствию. Или его поймают на месте преступления. Или новая жертва не пожелает отправляться в мир теней и наоборот, сама стукнет его по затылку. Пора было ложиться спать.
Приняв теплую ванну, что было очень кстати после прогулки по такой промозглой погоде, Лунин улегся на кровати, к размерам которой он так и не смог привыкнуть, и закрыл глаза. Кошмар, неотступно сопровождавший его даже днем, хоть и заслоненный дневными впечатлениями, как будто ждал его снова.
Сознание начало погружаться в тяжелый мрак, вокруг опять проступили бледные колышущиеся тени. Мозг его спал и одновременно бодрствовал, повторяя неизвестно откуда взявшуюся строчку «унылый монотонный бред», «унылый монотонный бред», и снова, и снова. Наконец измученный ум его окончательно отключился, и до утра уже Лунин проспал без призраков и сновидений.
