— О каких убийствах? — с живостью спросил Муратов, оторвавшись наконец от своего поэтического рисунка и повернувшись к Лунину. — Что ты имеешь в виду?
— Не говори мне только, что ты ничего об этом не слышал.
— В самом деле не слышал. Ты имеешь в виду что-то из твоего нового романа? Я всегда тебе говорил, что чистую философию надо бросать. В наше время никто ничего не будет читать, если не добавить в литературу кровавой интриги.
— Ты что, вообще не вылезаешь из своего домика? — ворчливо сказал Лунин. — Сидишь тут в отрыве от всего света?
— В последний месяц выходил только за продуктами, ну и погулять вдоль моря. И ты знаешь, уже на вторую неделю пошли хорошие рисунки.
— Да, рисунки просто замечательные… — пробурчал Лунин. Муратову он немного завидовал. Это было как раз то состояние ума и духа, в которое он безуспешно пытался попасть.
— Ну хорошо, а о местной революции ты тоже ничего не слышал? — спросил Лунин.
— Что-то такое было… Да, в лавке говорили о «новой власти». Новая власть, старая власть — какая нам разница?
— Ну смотри, реквизируют у тебя этот домик под какой-Ђенибудь штаб, тогда будешь говорить о разнице.
— А что, дело уже к этому идет? — осведомился Муратов.
— Пока еще нет, — сказал Лунин. — Если что, я тебя предупрежу заранее. Я один из представителей этой новой власти.
Он оглядел картины, книги и статуэтки и весь восточный интерьер комнаты, и добавил со вздохом:
— К сожалению. Но дела сложились так, что отказаться было невозможно.
— Ну и как, нравится? Интересно? — спросил Муратов. — Лучше бы ты книги писал, честное слово.
— Интересней просто некуда, — ответил Лунин. — Почти затмило книги, я бы сказал.
— А что там за убийства? Ты к этому тоже имеешь отношение?
— Да, я официальный расследователь.
— Ого, это сильно. Давно?
— Со вчерашнего дня. Вернее, даже с сегодняшнего.
— А что случилось-то? И почему тебя привлекли к этому делу?
— Да так, сущие пустяки. Пять трупов, найденных в самых неожиданных местах. Некоторые у себя дома, другие на улице.
— Так может, это просто осталось от боев. Тут было много шума, даже сюда доносилось.
— Боев как таковых еще не было, — сказал Лунин. — Шум, скорее всего, был от каких-то учений. Или парадов. Тут сейчас и того, и другого хватает.
— Так что же тогда?
— Похоже, чья-то шутка. В самом широком смысле этого слова.
— И ты должен найти этого кого-то?
— Именно так.
— И как, уже продвинулся?
— Я только начал, — сказал Лунин, в который уже раз. — Все почему-то ждут от меня немедленных результатов. А у меня, если честно, ни одной мысли и ни одной зацепки. Просто не за что ухватиться.
— А ты уверен, что ты вообще человек, подходящий для этого дела?
— У Чечетова тоже ничего не получилось. На редкость темное дело.
— А Чечетов-то тут при чем?
— Он занимался расследованием до меня. Сегодня утром передал дела мне.
— Странно. Почему его этим загрузили, вообще непонятно.
— Он же вроде занимался научной работой?
— Он и сейчас ей занимается. Возглавляет кафедру в институте.
— А так, это институт был… А я понять не мог.
— Ну да, на главной улице. Мы не так давно туда переехали. Я у него работаю. Ну как работаю — немного того, немного сего…
— Да, я вижу, как ты работаешь. Вы случайно не переключились еще на китайскую письменность в мистико-кармическом аспекте?
— Я сейчас в отпуске. Со следующей недели снова на работе.
— Ну, тебя там порадуют. Свежими новостями. Новостей у нас сейчас много, хоть отбавляй.
— А что Чечетов говорит о деле?
— Да по сути ничего. Ничего ценного и содержательного в деле он не нашел.
— Это немного странно, — заметил Муратов. — Чечетов человек очень проницательный. С другой стороны, тоже непонятно, почему его оторвали от научной работы и нагрузили этим делом.
— Ты на работу выйди, там тебя еще не тем нагрузят, — пробурчал Лунин. — Тут сейчас, похоже, все перевернулось.
— Я с ним виделся несколько дней назад. Но ни о деле, ни о революции он ничего не говорил. Ты-то как думаешь здесь продвигаться?
— Честно говоря, не знаю. Чечетов советует наблюдать за людьми и отмечать какие-то странности в их поведении.
— В расчете на то, что убийца выдаст себя сам?
