— А родился?
— Далеко, отсюда не видно. В деревне лошадей пас на пару с братом, вот с ним, — кивнул в сторону Ивана. — Он, правда, раньше сбежал сюда, на юг, окультурился.
Казимирович покачал головой:
— Бе-едная жизнь у тебя! А на вид ты вроде вольный человек. Ну ладно, еще три десятка на одном месте потопчешься. Съездил бы, воздухом северным подышал… На Урале такие заводы! Ты когда-нибудь слышал про Нижний Тагил? Ге-е, да ты, считай, не знаешь ничего…
С этими словами Казимирович взял доску, положил на стойки и легко вогнал гвоздь с одного удара. А с лица не сходила тень сожаления.
— Я там полжизни оставил, — заговорил он снова. — А работали! Дай бог вам, молодым, так поработать. Где я ни был: и санатории строил, и баркасы конопатил на Каспии, и в Москве метро рыл. А Тагильский завод, как родной, дымит себе… вот здесь, — Казимирович постучал рукой по тощей груди. — И без оглядки уехал бы туда, да стар уже…
Плотник полез на леса, осмотрительно качнул доски — вздрогнули они.
— Гвозди короткие не пойдут здесь, больно толстоваты доски. У вас в инструментальной, сказали, есть длинные.
— Забивай какие есть, — распорядился Михаил.
— Не-е, нельзя. Мне-то что. А вот своих людей можешь покалечить! — Казимирович глянул на бригадира и усмехнулся. — Эх, заводы уральские, вот где порядок. Я бы уехал на твоем месте. Такой молодой! Жалко мне твоих лет, Михаил Петрович. Ей-ей, жалко.
Михаил поискал глазами Юрку, чтобы послать в инструментальную за гвоздями. Поправляя целлулоидный козырек пляжной кепки, тот вытирал с лица пот и бил ключом по фланцу, пока не поймал его за руку Михаил.
— Ключ разобьешь! Сколько раз учить: не пори горячку. Иди в инструментальную, возьми гвоздей для Казимировича и захвати ведро с керосином. Нальешь на гайку — и отвернется. Понял?
— Еще бы! — подскочил Юрка…
Михаил дождался возвращения Юрки и полез в люк. Он погрузился в темную пыльную шахту, повел впереди себя лучом лампочки. Направил шланг над головой, и залпом выбило струю воздуха, всклубило ржавую пыль. Полетели с потолка осколки огнеупорного кирпича, обрывки изоляции, электроды… Михаил полез к следующему отсеку и, чтобы присмотреться, переломил шланг. Прижал его ногой, надел на лицо респиратор. Воздух плохо поступал через вату, пахло резиной. Михаил просунул воздушную струю вниз, в отверстие трубы, и шум провалился, лишь продолжала осыпаться пыль.
Он ползал с мокрым лицом из угла в угол и в душе завидовал Казимировичу: «Шебутной, наездился по свету. Тут же, кроме котлов, ничего не видишь, хоть бы раз куда-нибудь подальше умотаться… Съездить в деревню к матери и отцу, походить по лесу, по лугам?..» Напор воздуха ослаб, стало тише. Михаил сдернул с лица респиратор и полез к далекому кружочку света, возмущаясь про себя: «Один советует гроши собирать на машину, другой до Нижнего Тагила прогуляться. Не слишком ли много советчиков?..»
Наталья, слушая рассказ Михаила о Казимировиче, хохотала:
— Ну и дошлый старик!
Вытерла набежавшую от смеха слезу и поинтересовалась:
— А про заработки не говорил? Как там?
— Заводы и лесоповал хвалил. Мол, два года поработаешь, можно и дом купить.
— Ух ты-ы! — воскликнула Наталья. — Слушай, родненький, сгонял бы ты туда, а? Ну что это два года — не заметишь, как пролетят. Зато потом…
Она прошлась по комнате, уперла руки в бока, вскинула голову.
— Лизке нос утрем. Пусть не хвалится своим добром, не одна она такая! Да и Ваньку осадим. Больно он тобой командует, вроде ты у него в подчинении.
Михаил слушал жену и все больше задумывался. В самом деле, а не поехать ли на уральскую природу? Подышать тем воздухом, потоптаться, чтобы было что рассказать сыну.
— Я и сам думаю: не двинуть ли в тайгу? Прибарахлимся немного, так, что ль?
Наталья обрадовалась и в то же время испугалась:
— С ума посходили мужики! Соседкин тоже укатил недавно аж под Кустанай. Неужели и ты решился? Нет, нет, бог с ними, с теми деньгами. Дождемся и так кооперативной…
И все-таки Михаил собрался испытать жизнь на далеком Урале. Проводить его пришли брат с женой.
Наталья молча вынесла в прихожую чемоданы, сумки, стала укладывать банки с вареньем, в газету заворачивала масленые блины.
