— Убью мерзавца! Задушу! Растерзаю собственными руками! Эй, коня!
Погруженные в тишину и непроницаемую темноту двор и хуторские постройки жутким эхом отозвались на дикие крики разошедшегося буяна. Почти физически ощущалось, как все замерло, затаило дыхание, оцепенело от страха, прислушиваясь к происходящему, — и барский дом, и батрацкие лачуги, и хлевы, и конюшни, и амбары. Казалось, безмолвие длится целую вечность, но вот тишину нарушил топот бегущих со стороны конюшен людей.
— Перестань дурить, Петер!
— Ты что, с ума спятил?
Балог и Сана одновременно подскочили к Балле и загородили ему дорогу.
— Пустите! Я догоню его! Я выпущу кишки этому надутому индюку! С меня довольно! Я это так не оставлю!
— Не сходи с ума!
— Только хуже будет.
— Ну и пусть! Мне теперь все равно! Пристрелю, как бешеную собаку! Пустите!
— Сядь-ка и успокойся! Все равно ты не догонишь его. Да и не найдешь в такой темноте.
— Спустите Цицке! — крикнул Балла во двор и сделал новую попытку вырваться от Балога и Саны. Оба приятеля чуть ли не повисли на этом дюжем здоровяке, пытаясь во что бы то ни стало его удержать.
Неожиданно, словно злость и ярость у него внезапно иссякли, Балла сник, стал жалким и беспомощным, как ребенок, и дал увести себя обратно к столу. Воды под рукой не оказалось, и Бела сунул ему в руки стакан вина. Дрожащей рукой Балла поднес его к губам и осушил до дна.
У крыльца несколько дворовых испуганно и недоуменно поглядывали на господ.
— Вы можете идти, — кивнул им Балог. — Барину ничего не надо.
Помявшись, они в нерешительности отошли, но долго еще перешептывались посреди темного двора.
А Балла неподвижно сидел на стуле, уставившись прямо перед собой какими-то пустыми глазами. Он весь сгорбился и даже ни разу не взглянул на гостей, которые не находили себе места.
— В чем, собственно говоря, дело, из-за чего сыр-бор разгорелся? — пытался Балог вызвать Баллу на откровенный разговор. Но хозяин дома, растерянно озираясь, промямлил в ответ что-то невнятное и невразумительное.
— Что ж, не будем больше докучать тебе своим присутствием, — проговорил Сана.
— Нет, нет, не уходите! — вдруг всполошился Балла и посмотрел на приятелей с таким испуганным выражением лица, какое бывает у маленького ребенка, которого собираются оставить одного в темной комнате. Он дрожащей рукой налил в стаканы вина, свой опорожнил единым духом, потом стал упрашивать гостей выпить. — Не обессудьте за то, что я доставил вам такое милое развлечение.
Он попытался засмеяться, но смех получился хриплый и неестественный.
Балог хотел переменить тему разговора.
— Ты здесь совсем один живешь?
— Для чего ты спрашиваешь? Думаешь, я сам не в состоянии расправиться с этим ублюдком?
— Право же, я не это имел в виду… — сказал Балог, но тем не менее Балла испытывал потребность рассеять какие бы то ни было подозрения гостей, поскольку его растерянность могла произвести на них неблагоприятное впечатление.
— Я не нуждаюсь в защитниках. Не удержи вы меня, я бы ему показал. Зачем вы меня удержали, когда я бросился его догонять?!
Балла вмиг налился злостью, подобно тому как в свежий след от ноги, ступившей в лужу, тут же набегает вода.
— Почему же я не бросился за ним вдогонку?.. — еще раз спросил он себя вслух с таким сожалением и раскаянием, будто допустил непоправимую, непростительную оплошность, и закрыл лицо руками.
— Думаете, не догнал бы? — Он снова поднял голову, в вопросе его было страстное желание услышать отрицательный ответ.
— Нет, конечно же, нет!..
— Вряд ли бы я его отыскал в темноте, правда?
— Наверняка не отыскал бы! Можешь не сомневаться!..
Балла исподлобья посмотрел на них налитыми кровью глазами — недоверчиво, как больной на врача, пытающегося его приободрить.
— Почему же я все-таки не кинулся за ним вдогонку?! — Он встал и возбужденно заходил по веранде. Затем вдруг остановился. — Но я его догоню!
— Перестань валять дурака, Петер! Теперь-то уж тем более тебе его не догнать.
— Поеду к нему! Не могу же я это оставить так безнаказанно! Не то всякий, кому не лень, будет меня лягать. Я должен получить полное удовлетворение.
