- И что? - заинтересовался режиссер.
- А то, что эти четверо – любимцы «святош». Школа Святого
Иосаафа — лучшая школа города. «Святоши» задают моду. Теперь резюмируем: вся
молодежь города равняется на «святош», «святоши» равняются на этих четверых,
этими четырьмя рулю я. Как тебе цепочка?
- А еще трое из них дети богатых родителей, - поморщился
Яичкин, не отрываясь глаз от Сони, которая забирала у официантки заказанное
пиво и закуски – «огненные» куриные крылья и что-то дымящееся в кастрюльке.
- В среде молодежи всё решает обаяние личности! Деньги –
дело четвертое, - авторитетно заявила Заваркина, - вот эти четверо – обаятельные.
И я – обаятельная. А ты? А ты – уныние в хипстерской футболке.
Яичкин нервно рассмеялся.
- Знаешь, почему они не видят опасности в Шреке? -
продолжала Заваркина, придвинув губы к самому уху режиссера. Пьяные и
залихватские интонации в ее голосе начисто исчезли, - потому что не проводят
параллели между взорвавшейся птичкой на ветке и убийством птички в реальности.
Не то, что ты, маленький садист. Ты или не ты уже в достаточно сознательном
возрасте - десять лет, не шутка - в течение двух часов убивал голубя
колготками, набитыми песком? Что сделала тебе невинная птица, Яичкин? -
Заваркина заговорила вкрадчивее, - они не видят опасности в Шреке, потому что
они не жестоки, как ты. Ты до сих пор радуешься возможности кого-нибудь
покалечить? Юные души, например? Душегуб. Как тебе не стыдно, а? Они ведь такие
юные и невинные. У них такие живые умы! А ты хочешь их лишить возможности
познавать мир и изучать другие культуры.
Заваркина покачала головой. Не было понятно, шутит она или
серьезно. По виску Яичкина стекла капля пота. Он молчал, с ненавистью
уставившись в стакан с пивом.
- У тебя ничего не выйдет, - яростно прошипел он, подняв на
нее глаза.
- Еще как выйдет, - Заваркина ехидно улыбнулась и встала, -
пари? У тебя свои ресурсы, у меня свои. В конце учебного года померяемся
достижениями. Идет?
- У тебя ничего не выйдет, - упрямо повторил Яичкин.
- Не утруждайся аутотренингом, здесь слишком шумно, -
хихикнула Заваркина, - увидимся в мае. Расскажешь: каково оно – всегда быть на
втором месте?
- А бомбу ведь сделал не твой сын, - вдруг спросил Яичкин.
- Нет, - спокойно ответила Заваркина.
- То есть они подставили твоего сына, - победно уточнил
Яичкин.
- Ага, - легко согласилась та, - и я им уже даже наказание
придумала.
С этими словами она в два больших шага вернулась на танцпол
к Зуле. Егор уже выводил песню про Молли – «радость и отраду для подонка и
бомжа». Заваркина отняла у Зули стакан с сидром и отпила глоток.
- Он тебе в спину что-то проскрежетал, - сообщила Зульфия, с
любопытством наблюдавшая за их разговором.
- Злится, импотент.
- Тебе про импотенцию доподлинно известно? - засмеялась Зуля
громко и заразительно. Сама она называла этот смех словом «взоржать».
- Упаси меня Вэстонс, Джеймесон и Гиннесс, вместе выпитые, -
улыбнулась та.
Зуля оглянулась. Яичкина уже не было.
- Ну-ка, сассанах, у***вай домой! - завопил Егор, - этот
остров нам родной, а вам – чужой. За эти сотни лет нас за**ал ваш бред!!! Я не
бритт, не англичанин и не сакс. Я – ирландец, а не чахлый п**орас! Хватайте
Юнион Джек и ускоряйте бег! Чтобы больше нам не видеть вас вовек!
- Аминь, брат! - крикнула Заваркина что есть сил и подняла
стакан. Егор улыбнулся.
Глава пятая.
Лестница, ведущая в никуда.
Раиса Петровна со странно загорелым лицом, оттенком
ударявшим в желтизну, уже начала классный час.
- Отлично выглядите, - заявил Егор, едва распахнув дверь.
Раиса стояла у доски, а весь класс – по-сентябрьски нарядная
кучка старшеклассников – сидели на своих местах и делали вид, что слушают. На
самом деле они перешептывались и перемигивались, перебрасываясь записочками и
даже шныряя по классу.
- В этом полугодии я разобью вашу четверку, уж не
обессудьте, - сообщила Раиса тоном, не терпящим возражений.
- Раиса Петровна, - Егор будто весь превратился в улыбку, -
неужели вы будете так жестоки? Кстати, откуда такой загар? На море были?
- В сельской местности, - кокетливо ответила Раиса.
