- Так бы и сказал, что спинка! – махнул рукой Кирилл.
- Он двуногий? – спросила Дженни.
- Как стул может быть двухногим? Как он, по-твоему, стоять
будет? – возмутился Егор.
- Откуда ж я знаю, - смутилась Дженни, - может, у него
задумка такая дизайнерская...
Егор посмотрел на свой рисунок и задумался.
- Давайте поговорим об учебе, - Раиса Петровна хлопнула в
ладоши, - Егор, сядь! Итак, на что стоит обратить внимание в списке
литературы, который вам нужно было прочитать летом...
Ученики зашуршали вещами. Из модных хобо-сумок и
кембриджских портфелей ручной работы появлялись планшеты, смартфоны, блокноты –
кожаные, с резинками или с изображением Парижа – цветные пеналы, ручки и
карандаши. Мила Косолапова достала пенал-«бурито»: ее письменные приборы были
будто «завернуты» в лаваш. Дженни достала свой «блэкберри», в котором был
сохранен список литературы.
- Мне надо свой телефон забрать, - нахмурилась Соня, - мать
утром скандалила. Ей вчера по моем номеру Анафема отвечала. Говорила, что я
пиво пью и вообще негодяйка. Мать сказала, что ей за меня стыдно. Не потом что
пиво – это алкоголь, а потому что пиво – это калорийно и неинтелегентно.
- Так ты все еще балерина? – заинтересовался Илья.
- Ну да, - печально ответила Соня, - она никак не может
смириться, что у меня ничего не выходит.
- Сиськи в купальник не влазят? – схохмил Илюха и тут же
отхватил пеналом по черепушке.
- Поговори с ней, - тихо сказала Дженни.
- Говорила. Постоянно говорю. Что не хочу всю жизнь вертеть
эти никчемные фуэте, а хочу заниматься важным и полезным делом.
- А она?
- А она напоминает мне о шубе Косолаповой жены, залитой
чернилами, - сказала Соня негромко, но так, чтобы ее могла расслышать Мила,
сидящая через проход, - и вздыхает о том, что вырастила «гринписовку», а не
человека.
- Девочки, где ваши папки? – спросила Раиса строго.
- Смотри и правда бала нет в расписании, - Илья показал
девчонкам папку через плечо.
- А может так получиться, - прошептала нахмурившаяся Дженни,
- что Хэллоуинский Бал отменят?
- Нет, - отрезала Соня, - никогда такого не было. И не может
быть! И потом, я бы знала.
- Даже лекций никаких нет 31 октября, - недоуменно сказал
Дженни, открыв свою папку.
- Раиса Петровна, что с Балом? – поинтересовалась Соня
громко.
- Не сейчас, Кравченко, - отмахнулась Раиса и принялась озвучивать
расписание на следующие полгода.
- Мне нужно «блэкберри» забрать, - снова повторила Соня.
После классного часа Соня и Дженни медленно и нехотя
поплелись к кабинету Анафемы. Парни увязались за ними.
Кабинет Ангелины Фемистоклюсовны был местной
достопримечательностью. Он находился на самом стыке зданий: при строительстве
нового корпуса была допущена ошибка в планировке, и кабинет для завуча по
воспитательной работе в новом здании получился чуть больше коробки для яиц.
Чтобы сделать его пригодным для работы и вообще для нахождения в нем
нормального человека, с нормальным ростом и телосложением, было решено
прорубить проход в старый корпус. Поэтому одна половина кабинета Анафемы была
обита белыми пластиковыми панелями и имела крохотное пыльное оконце, а другая –
была светлой, с высоким потолком и лепниной на нем, старинным наборным
паркетом в отличном состоянии и хрустальной люстрой. Разница в высоте потолков
создавало у вошедшего комичное ощущение, будто он находится внутри Г-образной
фигуры из тетриса.
Ангелине Фемистоклюсовне от прежних обитателей старой
гимназии достался фантастический стол: с огромной, как озеро, полированной столешницей
и множеством ящиков со старинными ручками, в каждом из которых хранились
«уголовные дела»: серые канцелярские папки с импровизированными протоколами
школьных нарушений. Анафема так следила за дисциплиной.
Для Сони и Егора был заведен отдельный ящик. Дженни
попадалась редко и только за компанию. Кирилл не попадался никогда.
- Она меня специально не замечает: не хочет, чтобы меня
лишили гранта и выперли из Иосаафа, - предположил однажды Кирилл, - тогда школе
нечем будет хвастаться.
Своим фантастическим столом Анафема перегородила вход в роскошную
часть кабинета. Ученикам разрешалось входить только через дверь в новом здании,
поэтому школьные хулиганы, стоявшие перед отчитывающим их завучем, чувствовали
себя голубями, пойманными в ловушку. При этом они могли сколько угодно
разглядывать просторное помещение за спиной Анафемы, старинный кожаный диван,
на котором она изволила иногда отдыхать, стеллажи и изящный кофейный столик
красного дерева, к которому прилагались весьма потрепанные стулья. За левым
плечом Ангелины Фемистоклюсовны виднелся огромный шкаф. В роскошную часть
кабинета вела дверь из старого здания, и входить в нее можно было только
директрисе и пожилым и уважаемым учителям.
