Кошут — вот уже в который раз — желает примириться с Сечени. В 1845-м он даже посещает его на дому, но Сечени, отбросив в сторону всякие тактические уловки, открыто заявляет противнику:
— Вас надобно либо утилизировать (то бишь использовать в интересах Габсбургской монархии), либо повесить.
Разумеется, Кошут делает это заявление достоянием гласности. Сечени на страницах дневника досадует:
«Кошут коварным и недостойным образом воспользовался моей откровенностью. Но не сумел провести меня».
Отношения Сечени с Меттернихом становятся все более близкими и доверительными. Он забывает — если, конечно, Мелани знала об этом факте и передала ему, — что двадцать лет назад Меттерних собирался «утилизировать» его самого… А теперь он сносит поучения Меттерниха:
— Венгрия находится во втором периоде революции…
Князь различает три периода революции. Первый «легко излечим», третий «неизлечим вообще». Второй период, который Венгрия якобы переживает в 1845 году, по единодушному мнению Меттерниха и Сечени, опасен, но пока еще «излечим»…
С 1834 года, то есть с момента своей женитьбы, Сечени не выезжает за границу. Он все чаще бывает в доме Меттернихов, наведываясь к самому князю и главным образом к Мелани, которая все еще тянется к предмету своей первой любви и по-прежнему охотно вспоминает давно минувшие дни, когда ей хотелось стать женою Сечени… «Бедняжка Мелани: Elle commence à lire La nouvelle Héloïse»…
Однако заграница, куда даже сейчас, в эпоху телевидения, информация проникает несколько запоздало, все еще считает Сечени вождем венгерского прогресса. Так, например, Ричард Кобден[74] в 1847 году, памятуя о былой славе Сечени, ему лично шлет свою новую книгу. Неужели этот знаменитый проповедник буржуазного либерализма и свободной торговли ошибся? Нет, не совсем ошибся, ибо Сечени так и не стал для Меттерниха совсем своим человеком.
А мост между тем строится — прочный, красивый. Даже автор проекта Терни Кларк становится в деле вторым лицом; главная фигура теперь — молодой Адам Кларк, руководитель строительства.
В 1835-м Джон Пейджет наблюдал, как по Дунаю скользила легкая четырехвесельная лодка, и с первого взгляда было видно, что смастерили ее в Лондоне. Лодка эта «принадлежала Иштвану Сечени; сам граф и его приятели сидели на веслах». Но в марте 1843-го Сечени отмечает в дневнике:
«В регате — на лодке под названием «Бела» — побеждает Кларк».
Адам Кларк давно вышел из роли скромного механика, он инженер, руководящий крупной стройкой. Судя по всему, и снобизм англичанина растет но мере продвижения строительства. Руки у Кларка наверняка уже белые, кожа гладкая, без трещин и не пропитана машинным маслом. Сечени не только обращается к нему за советом по всем профессиональным вопросам: градостроительства, разбивки бульваров, кораблестроения, но и зачастую приглашает теперь к обеду. Куда только не таскает он Кларка с собою — то на открытие железной дороги в город Сольнок, то на осмотр венской виллы Меттерниха, то в венгерский театр, в свою ложу. Он интересуется, уж не женился ли Кларк, и приходит в отчаяние, стоит тому заболеть…
Вот, например, запись от 15 марта 1845 года:
«Адам Кларк сказал вчера, что опора третьего пилона будет сооружена за четыре дня. О господи… опора будет готова. Вот только А. К. поплатится за это жизнью. Какая неразбериха тогда у нас начнется!»
Эти сетования объясняются тем, что Адам Кларк в ту пору частенько прихварывает, а Сечени вообще склонен преувеличивать всякую болезнь. Свою близкую смерть он предрекает каждую неделю. А вот его замечание о Меттернихе: «Ему не протянуть более 14 дней…» Так и недомогание Кларка он считает серьезной болезнью; впрочем, англичанин, этот молодой человек с развитой мускулатурой, с детских лет занимавшийся физическим трудом, в самом деле не отличается крепким здоровьем и, кажется, вряд ли доживет до старости.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рабочее происхождение, увы, не служит защитой от снобизма. Привилегированное положение Кларка в Венгрии, большая власть, связанная с руководством стройкой, хорошее жалованье, безусловно, налагают отпечаток на жизнь молодого англичанина — впрочем, такое случается и в иных обстоятельствах, не только в былые времена. Но сказывается и принадлежность к рабочему миру. А более всего формируют характер Кларка знание, уверенность в том, что он превосходно владеет своим ремеслом. «Independent»
