У этого признанного мастера венгерской литературы XX века редкостная по драматизму биография. Он из плеяды тех, кто создавал Коммунистическую партию Венгрии, пережил триумф и горечь поражения Венгерской Советской Республики. Эмигрировав в 1919 году в Австрию, затем в Германию, не прекратил борьбы с силами реакции, фашизма. С 1930 года он в СССР. К этому времени за ним уже утвердилась репутация не только профессионального революционера-интернационалиста, но и талантливого публициста, поэта, критика. В 1932 году у него состоялся первый серьезный и, надо сказать, многообещающий дебют в прозе: вышла в свет повесть «Вышеградская улица» с предисловием Белы Куна. Теперь уже ясно: писательское перо стало его главным оружием борьбы. Увы, ненадолго. 1938 год — год крутого перелома в судьбе Йожефа Лендела: он арестован по ложному политическому обвинению. Ему суждено пережить ад тюрем, сибирских лагерей, ссылку. Из нормального человеческого существования вычеркнуто семнадцать лет. Семнадцать! 1955 год — год реабилитации, возвращения на родину. Йожефу Ленделу останется жить ровно двадцать лет. Он целиком посвятит их литературе. И еще борьбе за утверждение ленинских идеалов строительства нового общества. В 1963 году Йожефу Ленделу присуждается премия Кошута, самая престижная в Венгрии. Его имя обретает широкую известность не только у себя дома, но и за рубежом.
При жизни автора были лишь эпизодические публикации его работ на русском языке: уже упомянутая повесть «Вышеградская улица» (1932), роман «Беспокойная жизнь Ференца Пренна» (1959) да несколько рассказов в антологиях.
Первое более-менее цельное представление об уровне прозы Лендела дает сборник «Избранное», выпущенный издательством «Художественная литература» в 1984 году. В нем особо выделяется роман-эссе «Зиждители мостов», несомненно, одно из лучших произведений писателя.
Настоящая книга — принципиально новый для нас рубеж в познании творчества Лендела. Она открывает мир, имеющий отношение к нашему не столь уж отдаленному трагическому прошлому. В сборник включено многое из того, что написано им на так называемую «лагерную» тему. Все это публикуется на русском языке впервые.
У нас в стране мало кому известно, что Йожеф Лендел едва ли не первым из зарубежных писателей открыто заговорил на языке художественной литературы о жертвах сталинских репрессий, о суровых испытаниях, выпавших на долю людей самых разных национальностей в лагерях и ссылках.
Между тем это так. Повести «Сердитый старенький профессор», «Ведун», рассказы «Желтые маки», «Незабудки», другие вещи, включенные в состав сборника, вышли в Венгрии отдельной книгой еще в 1961 году, что было бесспорно пионерным прорывом в новый, еще не тронутый литературой того времени тематический пласт.
«Истории, о которых идет здесь речь, не выдуманы. Но это и не хроники, в точности воспроизводящие реальные события» — так говорит о своих произведениях сам автор.
Ничего выдуманного — именно таково самое сильное впечатление, когда читаешь Лендела, и веришь ему не потому только, что у него за плечами свой собственный, незаемный жизненный опыт. Ему веришь как художнику — рожденные его творческой фантазией ситуации и человеческие характеры предельно естественны, достоверны, они словно выхвачены из действительности авторской «скрытой камерой».
Повествования Лендела разносюжетны, а иные и вовсе бессюжетны — нечто вроде эскизных зарисовок с натуры, сделанных как бы мимоходом. И судьбы действующих лиц нигде не пересекаются.
Однако же при всей своей калейдоскопичности картина, созданная автором, поражает и масштабами, и многомерностью. Мы видим мир подневолья, почти зеркальное отражение общества, переживающего одну из самых трагических страниц своей истории. Он показан в динамике — через эволюцию в судьбах героев, в их мышлении, характере восприятия действительности, взаимоотношений с окружающими. Начало этой эволюции — в повести «Сердитый старенький профессор», в раздумьях скромного преподавателя физики и его сотоварищей по тюремной камере, угодивших под жернова чудовищной репрессивной мельницы, в раздумьях самого автора: «Шли дни. И шли ночи, которые, возможно, войдут в историю под названием „тысяча и одна варфоломеевская ночь“, что, кстати сказать, неверно. Ведь преследуемой оказалась не одна какая-то религия и не какая-либо партия, а совершенно разные люди — виновные и безвинные. Здесь собрались те, у кого не было на совести никаких грехов, и те, кто еще несколько дней назад сам доставлял сюда безвинных людей. Но люди безгрешные очутились здесь не в силу своей невиновности, а виноватые — вовсе не из-за своих преступлений. Многое тогда казалось непонятным».
