Однако любознательный гусар углядел не только женщину, возлежавшую на грязной простыне. Он столь же внимательно осматривает соляные копи, как в Лондоне — машины. Его интересует организация разработок, здоровье горняков и оплата их труда, хотя управляющий копями стремится в первую очередь показать ему церковь, орган и служебную контору. Побывав в Коложваре, Сечени отмечает, что там уживаются пять религиозных верований и существует единственное общее кладбище. И в дневник, который он ведет по-немецки, вкрапливается запись на французском:
«Если возвышеннейшей чертой религии является терпимость, то я поистине не встречал более достойного места, чем Коложвар».
Таков Сечени!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет! К стыду своему, должен признаться, что я ни разу не был в Коложваре. Ничего не поделаешь — такова участь профессиональных гидов. И если я перегибаю палку с Будапештом, то это следует отнести на счет моего вынужденного локального патриотизма. Но я постараюсь сдерживать себя…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Завершение трансильванской поездки совпало с началом большой и многообещающей дружбы. Сечени знакомится с Миклошем Вешелени, и, хотя знакомство их насчитывает всего несколько дней, они уговариваются вместе отправиться в Англию. Дружба разгорается, поскольку их во многом роднит общность взглядов, близкая к Тугендбунду: идеи просвещения, освобождения, расцвета страны. Они станут покупать в Англии лошадей, улучшат конское поголовье в стране. Им предстоит патриотическая миссия. Опытные коневоды при дворе Вешелени подтверждают, что более знающего спутника Сечени днем с огнем не сыскать. А может, им не ограничиться поездкой в Англию, но переплыть по океану в Северную Америку, в молодую страну Соединенные Штаты, — на родину нового жизненного уклада — демократии? Что в сравнении с этим Англия, old merry England[43], с ее аристократизмом и консерватизмом? Англия — лишь пересадочный пункт, а тайной целью путешествия должны стать Соединенные Штаты!
Конечно, если сравнить «зуброподобного» Вешелени с кавалерами венского света, он — чурбан чурбаном. Зато сколько силы духа, сколько человеческой красоты в этой громоздкой, неповоротливой туше! Тело его огромно, а душой он более возвышен и дерзок, нежели сам Сечени… Господин Вешелени поговаривает об освобождении от барщины — чем не мятежный помысел! И о равенстве в правах различных религий — тут Вешелени, конечно, легче, ведь он протестант. А об Америке, о Вашингтоне и демократии ему известно больше, чем самому Сечени, немало повидавшему на свете. Подумать только: здесь, в Трансильвании, в Жибо, обрести друга! Конечно же, барон Вешелени навеки останется ему другом; вместе отправятся они посмотреть мир и не остановятся до самой Америки…
Понапрасну Вешелени, которому так многое известно об Америке, отговаривается тем, что он ни слова не знает по-английски. К тому времени как они отправятся в путь — ведь не так-то просто будет раздобыть у Меттерниха разрешение — и прибудут на место, Вешелени успеет выучиться английскому…
Ах, Вешелени не осилить дорожные расходы? Не беда, он, Сечени, приглашает своего лучшего друга совершить все путешествие за его счет. И Вешелени вовсе не окажется перед ним в долгу, ведь он по-настоящему знает толк в лошадях, и помощь его будет неоценима: отечественные породы лошадей они сумеют облагородить за счет пород заграничных. Он, Сечени, будет обязан другу за эту помощь, ведь сам он — всего лишь дилетант и к тому же слишком разбрасывается… Впрочем, Вешелени проявляет немалый интерес к английской конституции, которая развязала многие из тех узлов, что еще предстоит распутать здесь, на родине. Англия в ходе поступательной эволюции с течением столетий оставила позади себя прочие страны, сотрясаемые революциями и контрреволюциями.
В самом ли деле в Жибо зародилась истинная дружба, вечная и нерушимая связь двух людей, как оба они свято верили в первые дни знакомства?
Сечени не создан для вечной дружбы. Бурные вспышки чувств порой длятся у него не более трех дней. Не так давно, будучи в своем полку, он познакомился с Денешем Эстерхази. В течение трех дней человек этот нравился Сечени, но затем новый знакомец до такой степени ему прискучил, что Сечени едва сдерживается, чтобы не избить его и не пристукнуть.
