Жертвами стрелецкого самосуда стали также князь Григорий Ромадановский, начальник Стрелецкого приказа Юрий Долгоруков[6]и любимец царя Федора Иван Языков.
После трехдневного мятежа стрельцов власть при дворе перешла в руки новых людей, главной среди них стала Софья.
«…Мятежники стали устраивать порядок в государстве по-своему. Себе они обеспечили безнаказанность, потребовав, чтобы в память их подвига против „изменников“ был поставлен на площади особый „столп“ (памятник), прославлявший их убийства. Далее они требовали, чтобы царевич Иван царствовал вместе с братом Петром и чтобы за несовершеннолетних братьев правила государством царевна Софья (а не царица Наталья). Все это было исполнено».
С. Ф. Платонов
По настоянию стрельцов Боярская Дума и Освященный собор 23 мая 1682 г. нарекли Ивана первым царем, а Петра — вторым. Наступило двоецарствие. 29 мая 1682 г. ввиду молодости государей Ивана и Петра Софья была объявлена правительницей. Теперь имя «великой государыни, благоверной царевны и великой княжны Софьи Алексеевны» стали писать во всех указах вместе с именами обоих царей. По существу началось правление Софьи с Милославскими. Все их недруги и противники были перебиты или сосланы; все высшие должности были в их руках. Над стрелецким войском вместо убитого князя Ю. Долгорукова был поставлен князь Иван Андреевич Хованский.
Казалось, что Софья Алексеевна добилась своего. «Но она не разочла, что стрельцы, попробовав своей воли раз, захотят попробовать ее и в другой раз; послужив Софье, могут послужить и кому-нибудь другому. Так и сбылось» (А. Петрушевский).
Полного успокоения в Москве не наступило. Среди стрельцов было очень много раскольников (ревнителей «старой веры»). Раскольники, увидев, какое большое дело удалось сделать стрельцам, «задумали натравить их и на другое — поискать старую веру». В стрелецких слободах начались проповеди и поучения. «Выискались люди, — писал историк XIX века А. Петрушевский, — которые выдавали себя за искусных сказателей Священного Писания и взялись вести с патриархом спор о вере. Это был монах Сергий и расстрига поп Никита, которого православные прозвали Пустосвятом. Расколоучители (между которыми всех виднее был священник Никита Пустосвят) вели себя очень уверенно, даже дерзко». Академик С. Ф. Платонов писал, что «Хованский держал себя двусмысленно и как будто даже поддерживал староверов». С помощью Хованского, по просьбе стрельцов, летом 1682 г. в Грановитой палате было устроено торжественное собрание духовенства, в присутствии царей и правительницы Софьи, для прений о вере.
На одном собрании нельзя было решить сложный вопрос о сравнительном достоинстве старого и нового обряда. Однако староверы, выйдя из Грановитой палаты, кричали на улицах, что они победили и призывали народ креститься двумя перстами (пальцами). Софья упросила стрелецких офицеров переловить расколоучителей, некоторых из них (например, Никиту Пустосвята) даже казнили. Движение раскольников было, таким образом, подавлено, и вопрос о вере заглох. Но появилась новая опасность. По Москве ходили слухи, что князь Хованский (начальник стрельцов) сам замышляет переворот с помощью своих стрельцов. «Хованский угождал стрельцам всеми способами, чтобы заманить их на свою сторону. От буйства и озорничества их не стало в Москве никому житья. Они звали Хованского „батюшкой“ и никого, кроме него, не слушались; раскольники тоже были за него всей душой; сила Хованского росла» (А. Петрушевский). В Москве рассказывали, что князь Хованский хочет погубить царей и Софью и сесть на Московское царство. Царская семья испугалась, выехала из Москвы в «потешные» (дачные) села и окружила себя дворянскими отрядами. Когда дворянское ополчение превратилось в достаточно грозную военную силу, Софья вызвала к себе князя Хованского с сыном (17 сентября 1682 г. в день именин царевны Софьи). Хованского схватили по дороге вместе с сыном, обвинили в преступных связях с раскольниками и в честолюбивых замыслах и, по приказу Софьи Алексеевны, в тот же день, 17 сентября 1682 г., казнили.
