История Первого Болгарского царства - страница 52

В правление Владимира была предпринята последняя попытка языческого возрождения, ознаменовавшая собой его агонию. Она была обречена на провал; теперь уже никто не мог ожидать, что низшие и средние классы общества возвратятся к более грубой и гнетущей религии по воле полуиностранных повелителей, а самими монархами руководили больше политические, нежели духовные мотивы. Борису необходимо было только появиться вновь, чтобы разрушить весь заговор. Но данная ситуация для булгарского царя оказалась довольно деликатной. Сместив своего сына, он спас христианство, но подверг опасности результаты собственной политики, в связи с чем решил действовать осторожно. Созвав совет представителей всего государства (кто присутствовал на нем, мы не можем сказать, — вероятно, придворные аристократы, провинциальные наместники или их представители, духовные власти и другие выдающиеся граждане), он оправдал свое вмешательство в дела светской власти религиозными причинами и затем приказал принять в качестве нового монарха своего младшего сына, монаха Симеона[277]. В то же самое время Борис воспользовался своим присутствием на совете, чтобы закончить последнюю большую реформу. Семена, которые Климент посеял в Македонии — его деятельность была, видимо, прервана во время правления Владимира, — и те, что Наум засеял на землях рядом со столицей, пустили крепкие корни; пришло время заменить греческий язык на славянский во всей булгарской церкви[278]. Для выполнения этого существовало несколько причин: вероятно, место болгарского архиепископа было вакантным; возможно, что греческое духовенство также было тесно связано с аристократией двора, и, конечно, наступил благоприятный момент для выполнения решения, которое могло бы вызывать недовольство империи: Василий и Фотий умерли, а император Лев и его брат патриарх были слишком равнодушны и слабы, чтобы выступить против завершения политики, которую даже их великие предшественники расценивали как неизбежную. Кроме того, Борис считал, что предписание использовать славянский как единый национальный язык Болгарии навсегда исключит осознание своей исключительности и превосходства со стороны старой булгарской аристократии. Дети гуннов должны были потерять свою идентичность: слово «болгарин» означало и славянина, и булгарина, т. е. любого подданного булгарского монарха, который теперь являлся не верховным ханом, но князем, славянским «принцем».

Изменением языка, вероятно, завершилась организация булгарской церкви, сыграв очевидную роль в том, чтобы приспособить ее к новому положению вещей. Сейчас страна было разделена между семью метрополиями под властью архиепископа болгарского — метрополии Дристра, Филиппополь, Сардика, Провад, Маргум (или Моравия), Брегалница и Охрид[279]. Большинство этих епархий было организовано раньше, прежде всего в Восточной Болгарии; епархия Брегалница — в 889 г.[280] Епархия Охрид, вероятно, еще не начала работать — Македония оставалась все еще слишком диким краем в это время. Но работа миссионера Климента продвинулась теперь достаточно далеко для создания подходящей для него епархии. Он стал епископом двух престолов, Дебрицы (Дрембицы) и Белицы, двух маленьких городков между Охридом и Прилепом[281]. Позже их все затмил Охрид.

Вместе с духовными реформами в Болгарии было осуществлено другое важное изменение. Иосиф, новый архиепископ Болгарии, руководил делами своей епархии не из Плиски, а из Преслава[282]. Столицу государства переместили[283]. Плиска, гуннская столица, наполненная воспоминаниями о великом языческом хане, более не подходила на роль столицы нового единого государства. Христианский князь должен был жить в Преславе, рядом с монастырем святого Пантелеймона и христианской семинарией Наума.

Когда вся запланированная работа была выполнена, Борис возвратился в свой монастырь. Его деятельность теперь действительно подошла к своему завершению. Борис слишком рано решил удалиться на покой; Владимир оказался «сломанным тростником». Но на сей раз Борис был уверен в будущем. Теперь он действительно мог навсегда посвятить себя религии и помогать своей стране исключительно молитвами. Он уже сделал довольно много — достаточно, чтобы стать самым великим из всех ее правителей.