Вэлентайн обернулась и закричала на него, закричала так, как будто бы он ее убивал:
— Эндер не такой, как Питер! Он ни в чем не похож на Питера! Он только такой же умный, и это все… а во всем остальном он не имеет с ним ничего общего, ничего!
— Понятно.
— Я вижу, о чем вы думаете, вы, проходимец, вы думаете, что я ошибаюсь, что Эндер такой же, как Питер. Может быть, я — такая, как Питер, но только не Эндер. Он совсем не такой, и я много раз говорила ему это, когда он плакал, я говорила ему это тысячу раз, ты не похож на Питера, тебе не нравится мучить людей, ты хороший и добрый и вовсе не похож на Питера.
— И это правда.
Его согласие успокоило ее.
— Черт побери, это на самом деле правда. Самая что ни на есть правда.
— Вэлентайн, ты поможешь Эндеру?
— Сейчас я ничего не могу для него сделать.
— Нужно сделать то же самое, что ты делала для него раньше. Просто успокоить его и сказать ему, что ему никогда не нравилось мучить других людей, что он хороший и добрый и совсем не такой, как Питер. Последнее — самое важное. Скажи ему, что он нисколько не похож на Питера.
— Я смогу его увидеть?
— Нет. Я хочу, чтобы ты написала ему.
— Ну и что может из этого выйти? Эндер ни разу не ответил ни на одно из моих писем.
Грэфф вздохнул.
— Он отвечал на все письма, которые получал.
Чтобы понять, ей понадобилась всего секунда.
— Меня от вас тошнит.
— Изоляция — это лучшее условие для творчества. И нам нужны только его идеи, а не… Не обращай внимания. Я не обязан оправдываться перед тобой.
«Почему же тогда ты этим занимаешься?» — подумала она, но не спросила.
— Но ему вдруг стало на все наплевать. Он остановился на месте. Мы хотим, чтобы он двигался дальше, а он не желает делать этого.
— Может быть, я окажу Эндеру услугу, если я пошлю вас самого разбираться во всей этой муре.
— Ты и так уже помогла мне. Но ты могла бы помочь мне еще больше. Напиши ему.
— Обещайте, что ничего из того, что я напишу, не будет вырезано.
— Я не буду обещать ничего подобного.
— Тогда забудьте об этом.
— Никаких проблем. Я сам напишу за тебя. Мы можем использовать другие твои письма, чтобы сверить стиль. Нет ничего проще.
— Я хочу его увидеть.
— Он получит свой первый отпуск, когда ему будет восемнадцать.
— Вы сказали ему, что это случится, когда ему будет двенадцать.
— Мы изменили правила.
— Почему я должна вам помогать?
— Нам можешь не помогать. Помоги Эндеру. А если это поможет и нам, то что из того?
— Вы делаете с ним какие-то ужасные вещи в вашей школе?
Грэфф усмехнулся.
— Вэлентайн, моя девочка, ужасные вещи только начинаются.
Эндер прочитал целых четыре строчки письма и только тогда понял, что оно не от одного из солдат Боевой школы. Оно пришло обычным путем — когда он включил свою компьютерную доску, на ней было сообщение: «ЖДИТЕ ПИСЬМА». Прочитав первые четыре строчки, он сразу нашел конец и прочитал подпись. Затем он снова вернулся к началу и свернувшись калачиком на кровати, перечитывал его снова и снова.
«ЭНДЕР, МЕРЗАВЦЫ ДО СИХ ПОР НЕ ПЕРЕДАЛИ ТЕБЕ НИ ОДНОГО МОЕГО ПИСЬМА. Я, НАВЕРНОЕ, РАЗ СТО ПИСАЛА ТЕБЕ, НО ТЫ МОГ ПОДУМАТЬ, ЧТО Я ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛА. НЕТ, Я ПИСАЛА. Я ТЕБЯ НЕ ЗАБЫЛА. Я ПОМНЮ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Я ПОМНЮ ВСЕ. НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ МОГУТ СЧИТАТЬ, ЧТО ЕСЛИ ТЫ СОЛДАТ, ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЖЕСТОКИМ И ТЯЖЕЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРОМУ НРАВИТСЯ ПРИЧИНЯТЬ ЛЮДЯМ БОЛЬ. КАК МОРСКИМ ПЕХОТИНЦАМ В ВИДЕОФИЛЬМАХ. НО Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА. ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ НИЧЕГО ОБЩЕГО САМ ЗНАЕШЬ С КЕМ. ЭТОТ КТО-ТО СТАЛ С ВИДУ ГОРАЗДО ПРИЯТНЕЙ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ОСТАЛСЯ ТАКИМ ЖЕ ШЕЛУДИВЫМ ПСОМ. ВОЗМОЖНО, ТЫ И КАЖЕШЬСЯ ОПАСНЫМ. НО ЭТО МЕНЯ НЕ ОБМАНЫВАЕТ. ВСЕ ЕЩЕ ВОРОШУ НАШЕ ОБЩЕЕ ПРОШЛОЕ.
ВЭЛ.
ОТВЕЧАТЬ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО. ОНИ МОГУТ ПОДВЕРГНУТЬ ТВОИ ПИСЬМА ПСИХОВАНДАЛИЗУ».
Было очевидно, что письмо написано с полного одобрения учителей. Но не было никакого сомнения, что оно написано Вэл. Ее характерное словечко «психовандализ» вместо «психоанализа», эпитет «шелудивый пес», которым она наградила Питера, не могли быть написаны никем другим.
Но в целом письмо было написано так, как будто кто-то хотел быть на все сто уверен, что Эндер обязательно поверит в его подлинность. Но зачем им было так волноваться, если письмо и так самое настоящее?
