— У вас, чужаков, плоховато со зрением, верно? — усмехнулся Питер.
Эндер начал стаскивать с себя маску. Питер приставил носок своей ноги к его паху.
— Не снимай, — сказал он.
Эндер поправил маску и убрал от нее руки. Питер надавил ногой. Эндера пронзила боль, от которой он согнулся пополам.
— Ляг прямо, чужак. Сейчас мы займемся твоей вивисекцией. Наконец-то мы взяли одного из вас живым, и теперь сможем посмотреть, как вы работаете.
— Питер, перестань, — попросил Эндер.
— Что ты сказал? Значит вы, чужаки, можете угадывать наши имена, вы умеете притворяться прелестными, беззащитными детишками, чтобы вас все любили и защищали. Со мной это не пройдет. Я вижу тебя насквозь. Все считают тебя человеком, маленький Третий. Но мне-то ясно, что ты — чужак.
Питер сделал шаг в сторону от лежащего на полу Эндера, но затем внезапно упал прямо на него и вдавил колено ему в живот прямо под ложечкой. Он постепенно переносил на это колено все большую часть своего веса. Стало трудно дышать.
— Так я могу тебя убить, — прошептал Питер. — Буду давить все сильнее и сильнее, пока ты не умрешь. А потом скажу, что не знал, что это может повредить, что мы просто играли, и мне поверят, и все будет чудесно. А ты будешь мертв. И все будет чудесно.
Эндер не мог ничего ответить, в его легких почти не осталось воздуха. То, что говорил Питер, могло быть правдой. Возможно, это была неправда, но она вот-вот могла превратиться в правду.
— Я не вру, — сказал Питер. — Думай, что хочешь, но это правда. Тебя разрешили только потому, что я был очень перспективным. Но у меня дело не пошло, у тебя это лучше получилось. Они считают, что ты лучше, ну а мне ни к чему маленький братец, который лучше меня. Мне ни к чему Третий.
— Я все расскажу, — вмешалась Вэлентайн.
— Никто тебе не поверит.
— Мне поверят наверняка.
— Тогда тоже можешь попрощаться с жизнью, сестренка.
— Ну конечно, в это уж точно все поверят: я не знал, что Эндер от этого умрет. А когда он умер, я не знал, что и Вэлентайн от этого тоже может умереть.
Давление чуть-чуть ослабло.
— Ладно, значит не сегодня. Но когда-нибудь, когда вы двое будете не вместе, произойдет несчастный случай.
— Болтун, — сказала Вэлентайн. — Ты вовсе так не думаешь.
— Не думаю?
— И знаешь, почему? — спросила Вэлентайн. — Ты мечтаешь когда-нибудь стать членом правительства. Хочешь, чтобы тебя избрали. Но этого никогда не случится, если твои противники смогут раскопать тот факт, что твои брат и сестра погибли при странных обстоятельствах, когда были совсем маленькими. А еще потому, что есть письмо, которое хранится в моем секретном файле. Его найдут после моей смерти.
— Не забивай мне голову подобной ерундой, — сказал Питер.
— Там говорится о том, что я умерла не своей смертью, что меня убил Питер. И что если он еще не успел убить Эндера, то скоро сделает это. Этого мало для того, чтобы тебя осудили, но вполне достаточно, чтобы навсегда помешать твоему избранию.
— Теперь ты — его монитор, — сказал Питер. — Смотри хорошенько и днем, и ночью. Не отходи от него ни на шаг.
— Ты что, считаешь нас с Эндером идиотами? Наши баллы такие же высокие, а кое в чем и выше твоих. Все мы удивительно умные детки. И ты не самый умный из нас, ты просто самый большой.
— Я знаю. Но однажды тебя с ним не будет, ты просто забудешь. И вдруг ты все вспомнишь и побежишь к нему, а с ним будет все в порядке. И в следующий раз ты уже будешь беспокоиться не так сильно, и побежишь не так быстро. И каждый раз с ним будет все в порядке. Ты подумаешь, что я забыл, и даже если ты вспомнишь эти мои слова, ты все равно так подумаешь. Так пройдут годы. А затем произойдет ужасное несчастье, я обнаружу его тело и буду безутешен, и ты вспомнишь этот разговор, Вэл, но ты будешь стыдиться своих мыслей, так как будешь считать, что я стал другим, и что это — всего лишь несчастный случай, и что с твоей стороны жестоко даже вспоминать то, что было сказано мной в какой-то детской ссоре. Не считая того, что все окажется правдой. Я все запомню. Он умрет, а ты для его спасения и пальцем шевельнуть не сумеешь. А теперь продолжай думать, что я всего лишь самый большой.
