— Все же, — сказал Эндер, — мне придется попросить кого-нибудь проводить меня туда. Мне надо сразу дать им понять, что они не смогут скрыть от меня никакую информацию.
Карта исчезла, и над терминалом появилось лицо Джейн. Она не позаботилась привести свои размеры к нормальным, так что ее лицо было в несколько раз больше, чем обычное человеческое лицо. Она выглядела довольно импозантно. Изображение было сделано очень точно — видны были даже поры кожи.
— На самом деле, Эндрю, это от меня они не смогут ничего скрыть.
Эндер вздохнул.
— У тебя все права на это, Джейн.
— Я знаю. — Она подмигнула. — Но ты не знаешь.
— Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?
— Ты слишком бесстрастен и справедлив. Но я достаточно человечна, чтобы хотеть предпочтительного отношения, Эндрю.
— Ты хотя бы пообещаешь мне одну вещь?
— Все, что угодно, мой корпускулярный друг.
— Когда ты решишь что-нибудь скрыть от меня, обещай мне, по крайней мере, сказать об этом.
— Становится слишком сложно для старушки Джейн. — Она была карикатурным изображением чрезмерно феминизированной женщины.
— Для тебя нет сложностей, Джейн.
— Итак, ты пошел разбираться с семьей Рибейра, у тебя есть какое-нибудь задание для меня?
— Да. Найди, по каким позициям семья Рибейра существенно отличается от всех остальных жителей Лузитании. И любые случаи разногласий между ними и властями.
— Ты приказываешь — я повинуюсь. — Она начала исчезать обратно в бутылку.
— Ты привела меня сюда, Джейн. Почему хочешь вывести меня из равновесия?
— Я не хочу и не хотела этого.
— У меня в этом городе мало друзей.
— Ты можешь доверить мне свою жизнь.
— Я беспокоюсь не о своей жизни.
Площадь была полна детей, играющих в футбол. Многие жонглировали мячом, показывая, как долго они могут удерживать мяч в воздухе только ногами и головой. Однако между двумя из них проходила ожесточенная дуэль. Мальчик изо всей силы пинал мячом в девочку, стоящую не дальше трех метров от него. Она должна была стоять неподвижно, невзирая на боль от удара. Затем била она. Маленькая девочка подавала им мяч, бегая за ним, когда тот отскакивал от жертвы.
Эндер попытался расспросить нескольких мальчиков о том, как добраться до дома, где живет семья Рибейра. Они в ответ неизменно пожимали плечами; когда он стал настаивать, они стали понемногу разбегаться, и вскоре почти все дети покинули площадь. Эндеру стало интересно, что же мог епископ рассказать им такого про Глашатаев?
Дуэль между тем продолжалась с прежним рвением. И теперь, когда площадь была не так заполнена, Эндер заметил еще одного участника, мальчика лет двенадцати. Сзади он выглядел вполне обычно, но когда Эндер направился к центру площади, он заметил что-то необычное в его глазах. Через некоторое время он понял, что именно. У мальчика были искусственные глаза. Они были блестящими и отсвечивали металлом, но Эндер знал принцип их работы. Видел, собственно, только один глаз, но он воспринимал информацию с четырех сканеров, разделяя затем ее для отправки в мозг бинокулярного образа. В другом глазу был источник питания, ячейка компьютерного контроля и внешний интерфейс. При желании можно было записать короткие видеосцены в ограниченную память размером, вероятно, менее триллиона бит. Дуэлянты использовали его в качестве судьи; при возникновении спорных моментов он мог замедленно воспроизвести эту сцену и рассказать им, что случилось.
Мяч попал мальчику прямо в пах. Он неестественно вздрогнул, но на девочку это не произвело впечатления.
— Он увернулся, я видела, как он шевельнул бедрами!
— Я не шевелился. Ты попала, а я вообще не уворачивался!
— Reveja! Reveja! — Они говорили на старке, но сейчас девочка перешла на португальский.
Мальчик с металлическими глазами спокойно поднял руку, призывая их к молчанию.
— Mudou, — сказал он наконец. «Он пошевелился», — перевел Эндер.
— Sabia! (Я знала!)
— Ты врешь, Ольгадо!
Мальчик с металлическими глазами презрительно посмотрел на него.
— Я никогда не вру. Я пошлю тебе запись этой сцены, если хочешь. На самом деле, я распространю это по сети, так чтобы каждый увидел, что ты увернулся, а потом соврал.
