— Этот барьер — единственное, что отделяет нас от свинок, — задумчиво произнес Эндер.
— Он генерирует электрическое поле, возбуждающее болевые ощущения в нервных окончаниях при соприкосновении, — сказала Джейн. — При прикосновении к нему все твое тело скручивает — такое ощущение, что тебе отпиливают пальцы напильником.
— Прелестное ощущение. Мы что, находимся в концентрационном лагере? Или в зоопарке?
— Это зависит от того, с какой стороны ты смотришь на это, — ответила Джейн. — То, что находится с человеческой стороны ограды, связано со всей остальной Вселенной, а сторона свинок замыкается на свою собственную планету.
— Разница в том, что они не знают, чего лишаются.
— Я знаю, — сказала Джейн. — Самая милая черта в людях. Вы все так уверены, что меньшие братья исходят слюной от зависти, потому что им не привалило счастье родиться homo sapiens.
За оградой был склон холма, ближе к вершине которого начинался густой лес.
— Ксенологи никогда не заходили далеко в земли свинок. Группа свинок, с которыми они общаются, находится на расстоянии не более километра в глубь леса. Свинки живут в бревенчатой хижине, все мужчины вместе. Мы не знаем, есть ли здесь какие-нибудь другие их поселения, однако, основываясь на сообщениях спутников, можно утверждать, что в каждом таком лесу находится такое количество свинок, которое может обеспечить свое пропитание за счет охоты и собирательства.
— Разве они охотятся?
— В основном они занимаются собирательством.
— Где умерли Пипо и Либо?
Джейн высветила участок на травянистом склоне холма недалеко от леса. Рядом с этим местом росло большое дерево, а поодаль — еще два небольших деревца.
— А эти деревья? — сказал Эндер. — Я не помню, чтобы я видел их на голограммах, которые просматривал на Тронхейме.
— Это было двадцать два года назад. Самое большое из них свинки посадили в останки мятежника по имени Рутер, которого казнили до убийства Пипо. Два других отмечают места более поздних казней.
— Хотел бы я знать, почему они сажают деревья в останки свинок и не сажают — в людей.
— Деревья священны, — ответила Джейн. — Пипо писал, что многие из деревьев в лесу имеют имена. Либо предположил, что они могут быть названы в честь умерших.
— А люди просто-напросто не вписываются в религию поклонения деревьям. Что ж, вполне вероятно. За исключением того, что, как я думаю, эти ритуалы и мифы возникли не на пустом месте. Обычно они вытекают из чего-то, тесно связанного с выживанием общества.
— Эндрю Виггин — антрополог?
— Чтобы понять человечество, нужно изучать человека.
— Тогда иди и изучай людей, Эндер. Например, семью Новиньи. Между прочим, компьютеру запрещено отвечать на твои запросы об адресах жителей города.
Эндер осклабился.
— Итак, Боскинья вовсе не такая дружелюбная, какой кажется.
— Если ты будешь расспрашивать людей, то они узнают, куда ты идешь. Если они не захотят, чтобы ты пошел туда, тогда никто не будет знать ответа.
— Ты ведь можешь обойти их запрет, не так ли?
— Я уже сделала это.
Огонек помигивал около линии ограды, за холмом, на котором стояла обсерватория. Это был самый изолированный уголок в Милагре. В прямой видимости от ограды было построено всего несколько домов. Эндер подумал: «По какой причине Новинья выбрала такое место — желание быть поближе к ограде или подальше от соседей? А может быть, так захотел Маркао».
Ближайшим районом был Вила Атрас, далее вниз по реке простирался район под названием Ас Фабрикас. Как следовало из названия, он состоял главным образом из небольших фабрик, на которых производили изделия из металлов и пластмасс, а также пищевые продукты и волокна, потребляемые Милагре. Маленькая, компактная, обеспечивающая себя экономика. И Новинья предпочла жить за этим районом, не на виду, незаметно. Эндер был уверен, что именно Новинья выбрала это место. Разве не было это стилем ее жизни? Новинья никогда не принадлежала Милагре. И неслучайно, что все три вызова Глашатая были посланы ею и ее детьми. Сам факт вызова Глашатая был вызывающим, он означал то, что, по их мнению, они не принадлежали к числу благочестивых католиков Лузитании.
