И тут вживленный в его ухо крохотный компьютер в виде серьги сообщил о жестокой смерти Пипо, ксенолога с Лузитании, и Эндрю мгновенно насторожился. Он прервал своих студентов.
— Что вы знаете о свинках? — спросил он.
— Они — наша единственная надежда на искупление, — сказал один из них, относившийся к Кальвину гораздо серьезнее, чем к Лютеру.
Эндрю взглянул на студентку Пликт — он знал, что она не выносила такого мистицизма.
— Они существуют не ради людей, ни даже ради их спасения, — с вялой снисходительностью произнесла она. — Они — истинные раманы, как и баггеры.
Эндрю согласно кивнул, но тут же нахмурился.
— Ты пользуешься определением, не являющимся общепринятым.
— Его можно и нужно использовать, — ответила Пликт. — Каждому жителю Тронхейма, каждому скандинаву, живущему в любом из Ста Миров, следовало бы прочитать «Историю Вутана с Тронхейма» Демосфена.
— Следовало бы, да мы не прочитали, — вздохнул студент.
— Глашатай, пусть она перестанет расхаживать здесь с важным видом, — сказал другой. — Пликт — единственная женщина, из тех кого я знаю, кто может это делать сидя.
Пликт закрыла глаза.
— В языке нордик есть четыре степени чуждости. Первая — это иноземец, или ютланнинг, — незнакомый нам человек с нашей планеты, но из другого города или страны. Вторая — фрамлинг, Демосфен просто использовал похожее скандинавское слово. Это человек с другой планеты. Третья — это раман — разумное существо другого вида. Четвертая — чужак — варелс. Это животные, с которыми мы не можем общаться. Они живут своей жизнью, и мы не можем понять, что заставляет их действовать так, а не иначе. Они могут иметь разум, они могут действовать сознательно, но нам не дано их понять.
Эндрю заметил, что некоторые из студентов были раздражены речью Пликт. Он привлек их внимание к этому.
— Вы думаете, что вас раздражает высокомерие Пликт, но это не так. Пликт не высокомерна, она просто точно выражает свои мысли. Вы явно стыдитесь того, что не прочитали повесть Демосфена о своем собственном народе, и, будучи пристыжены, вы ополчаетесь на Пликт, потому что не она виновата в вашем грехе.
— Я думал, что Глашатай не верит в грех, — сказал угрюмый молодой человек.
Эндрю улыбнулся.
— Это ведь ты веришь в грех, Стирк, и ты действуешь сообразно своей вере. Значит, для тебя грех существует, и, общаясь с тобой, Глашатай также должен верить в грех.
Стирк отказался признать себя побежденным.
— Какое отношение весь этот разговор о ютланнингах, фрамлингах, раманах и варелсах имеет к Ксеноциду Эндера?
Эндрю повернулся к Пликт. Она на минуту задумалась.
— Это имеет отношение прежде всего к тому глупому спору, который мы только что вели. С помощью этих скандинавских уровней чуждости мы можем увидеть, что Эндер не совершал Ксеноцида в нашем понимании этого слова, так как в тот момент, когда он уничтожил баггеров, мы считали их варелсами, и так считалось до тех пор, пока первый Глашатай Мертвых не написал «Королеву и Гегемона», и только тогда человечество поняло, что баггеры были вовсе не варелсами, но раманами; до того времени люди и баггеры не понимали друг друга.
— Ксеноцид есть Ксеноцид, — заявил Стирк. — То, что Эндер не знал, что они раманы, вовсе не делает их менее мертвыми, чем они есть.
Эндрю вздохнул при виде такого непримиримого настроя Стирка; среди кальвинистов Рейкьявика было модным отрицать значимость человеческих мотивов при обсуждении сути поступка, что он нес в себе — добро или зло. Они утверждали, что поступки являются добрыми или злыми сами по себе; и, поскольку Глашатаи Мертвых в качестве основы своей доктрины имели убеждение в том, что добро и зло заключаются всецело в человеческом мотиве и не совсем в поступке, это заставляло многих студентов вроде Стирка враждебно относиться к Эндрю. К счастью, Эндрю не возмущался по этому поводу — он понимал кроющийся за этим мотив.
— Стирк и Пликт, давайте рассмотрим другой случай. Предположим следующую ситуацию: свинки научились говорить на старке, а некоторые люди — на их языках; далее допустим, что мы узнали, что они внезапно, без повода или объяснения, замучили до смерти ксенолога, посланного для наблюдения за ними.
