— Ладно, — сказал Эндер. И тут же принял решение никогда больше не рассказывать Майзеру о своих снах.
Дни проходили в непрерывных и изнурительных боях, и в конце концов Эндер кончил тем, что занялся саморазрушением. У него начались боли в желудке, и его посадили на голодную диету. А вскоре у него вообще пропал аппетит. «Ешь», — приказывал Майзер, и Эндер механически отправлял в рот ложку с едой. Но если бы никто не напоминал ему об этом, он бы вообще не ел.
Еще двое из его командиров кончили так же, как и Петра, в результате нагрузка на остальных еще более возросла. Сейчас противник в каждом бою численно превосходил их примерно в три-четыре раза. И в случае, если дела противника шли неважно, он с большей готовностью отступал, чтобы перегруппировать силы и на как можно более длительное время затянуть сопротивление. Иногда бой шел несколько часов, прежде чем им удавалось уничтожить последний корабль противника. Эндеру в течение одного боя приходилось по очереди использовать всех своих командиров, заменяя свежими и отдохнувшими тех, кто начинал становиться вялым.
— Знаешь, — как-то раз заметил Боб, принимая на себя командование оставшимися четырьмя кораблями Съем Супа, — эта игра уже не такая забавная, какой была вначале.
А однажды во время тренировки, когда Эндер занимался с командирами эскадр, свет вдруг померк, и он очнулся уже на полу, с лицом разбитым до крови от удара о пульт управления.
После этого его уложили в постель, и в течение трех дней он был очень болен. Он помнил, что во сне ему виделись чьи-то лица, но это не были лица знакомых ему людей. Иногда ему казалось, что он видит Вэлентайн, а иногда Питера, иногда они казались ему лицами друзей из Боевой школы, а иногда это были чужаки, делающие ему вивисекцию. Один раз ему показалось, что над его кроватью склонился полковник Грэфф, голос которого звучал так ласково, как будто он был родным отцом. Но после этого он проснулся и обнаружил у постели только своего врага, Майзера Рэкхэма.
— Я проснулся, — сказал Эндер.
— Вижу, — ответил Майзер. — Я давно этого дожидаюсь. У тебя сегодня бой.
Поэтому Эндер поднялся, провел бой и победил в нем. Но в этот день второго боя не было, и ему разрешили пораньше отправиться в кровать. Когда он снимал с себя одежду, у него тряслись руки.
Ночью ему казалось, что чьи-то мягкие руки касаются его. В них было столько любви и нежности. И ему приснились чьи-то голоса:
«Ты не слишком-то жалел его».
«Это не входило в мои задачи».
«Сколько времени он еще сможет продержаться? У него не выдерживают нервы».
«Достаточно долго. Мы подходим к концу».
«Когда это случится?»
«Через несколько дней. И он сможет отдохнуть».
«Но как он с этим справится, когда он уже сейчас в таком состоянии?»
«Порядок. Даже сегодня он сражался лучше, чем когда бы то ни было».
Во сне ему показалось, что это голоса полковника Грэффа и Майзера Рэкхэма. Во сне всегда так бывает, могут произойти самые дикие вещи, и поэтому ему пригрезилось, как один голос произнес: «Не могу больше смотреть на то, как это на него действует». А другой ответил ему: «Знаю. Я тоже его люблю». А потом сон сменился, он видел Вэлентайн и Алаи, они хоронили его, и на том месте, где они опустили его в землю, вырос могильный холм. А потом его тело высохло и стало домом для чужаков так же, как тело Великана.
Все во сне. Если кто-то любил и жалел его, то это было только во сне.
Он проснулся, провел следующий бой, и победил. Затем он снова лег в кровать и уснул, и опять ему снились сны, а затем он снова проснулся и одержал очередную победу, и снова уснул, а потом он перестал замечать, когда явь превратилась в сон. И ему было все равно.
Следующий день был его последним днем в Командной школе, но он этого не знал. Когда он проснулся, Майзера Рэкхэма в комнате не оказалось. Он принял душ, оделся и ждал, когда Майзер вернется и отопрет дверь. Тот не шел. Эндер толкнул дверь. Она оказалась открытой.
Было ли совпадением то, что Майзер позволил ему стать свободным человеком именно в это утро? Рядом не было никого, кто бы говорил ему, что пора есть, или идти на занятия, или ложиться спать. Свобода. Трудность заключалась в том, что он не знал, что ему делать. Ему вдруг захотелось найти своих командиров и поговорить с ними, глядя им прямо в глаза, но он не знал, где их искать. Судя по тому, что ему было известно, они вполне могли находится на расстоянии двадцати километров от него. Поэтому, немного побродив по коридорам, он направился в столовую, чтобы позавтракать. На протяжении всего завтрака два морских пехотинца, сидевшие с ним за одним столом, без устали рассказывали друг другу сальные анекдоты того типа, смысл которых до него никогда не доходил. Поев, он направился в комнату с имитатором, чтобы провести занятия с командирами эскадр. Несмотря на свою свободу, он не мог подумать ни о каком другом занятии.
