— Я, тетенька, православный, — сказал Шимон. — Мой поп никогда не бреется, у него такая борода, что дважды может ее обмотать вокруг себя вместо пояса. Верно? Ну вот. И вытурили меня вместе с бородой и родственниками с земли. Мне полагалось бы четыре хольда… Знаете ли, тетка, что такое четыре хольда? А теперь мне приходится вколачивать деревянные шпильки…
— О сын, Иисус Христос поможет твоей беде.
Рейнгард растягивал кожу и, моргая, смотрел на женщину. Г-н Чепе, ни на что не обращая внимания, осторожно вертел в руках башмак. Флориан тыльной стороной руки вытер свой вздернутый нос и взял брошюру.
«В небо на паровозе» — было напечатано на обложке. Слева был нарисован паровоз, справа от заголовка два ангела, преклонив колени, молились перед распятием. Внизу же большими буквами: «Советчик, как беречь здоровье». И в конце стояло: «Ждем в церкви святого Йожефа».
Флориан вертел бумажку в руке, издавал нечленораздельные звуки, как глухонемой, и глаза его вопросительно смотрели то на женщину, то на Шимона.
— О-о-о-о-о?..
Все подмастерья начали хохотать.
— О бедный сын мой, тебя высмеивают за то, что ты не имеешь голоса, чтобы высказаться, и слуха, чтобы слышать звуки, но Иисус умер и ради глухонемых. Он возвратит тебе голос…
Флориан хлопнул ладошами, вытаращил глаза на потолок и высоко подпрыгнул.
— Есть! — заорал он. — Спасибо тебе, святая сестра, спасибо тебе, о мой Иисус: голос мой возвратился!
Он упал на колени, стал креститься, тереть глаза; подмастерья смотрели с притворным удивлением. Затем Флориан поднялся и голосом, не терпящим возражения, крикнул ошеломленной женщине:
— Скидайте ботинки! Оба! Растяну их.
— Сын мой, они мне не жмут, — пролепетала женщина.
— В благодарность за чудо даром растяну их…
— Да…
— Этот — еврей, — показал Флориан на Рейнгарда, — он не понимает, что случилось, а этот — протестант, — и посмотрел на Чепе. — Один я католик… Глухонемой католик… Но наградил меня Иисус: я был глухонемым, а ты вернула мне голос. Спасибо, сестра! Теперь я задаром растяну твои ботинки — лодками станут.
Он впихнул в ботинок железку для растягивания и, покраснев от напряжения, начал бить по ней молотком. Подмастерья покатывались от хохота.
Появился Отто и остальные ребята. Мартон шепнул Пиште:
— Чудо случилось…
Но сестра уже пришла в себя. Она сердито сощурилась.
— Дайте мой ботинок.
— Нельзя, — пыхтел Флориан. — За чудо платить надо!
— Я за полицией пойду.
— Иди за полицией. Ты просила, чтобы я тебе растянул, стоит всего двадцать крейцеров. Сейчас готово будет.
Вошел Новак. Сначала он не понял, что случилось. Флориан гневно колотит молотком по ботинку, перед ним стоит женщина и просит:
— Дайте ботинок, не то полицейского позову.
— Что скажет Иисус Христос? Ты сотворила чудо, а я не заплатил! — рычал Флориан.
— Что здесь случилось? — спросил Новак.
— И был глухонемым. Глухонемым католиком — и голос возвратился ко мне…
— Верните ей ботинок, — сказал Новак.
Флориан сел, задыхаясь, медленно вывернул разжим.
— На! Святая шлюха… Твой поп испоганил мою невесту. И теперь мне брать ее в жены… — Флориан спрыгнул с нар. — Убирайся, шлюха, не то…
Женщина как безумная, держа в руке один ботинок, выбежала за дверь.
Новак поглаживал свои густые рыжеватые усы, стараясь остаться серьезным.
Флориан пожелтел от злобы и размахивал вылезающими из рукавов длинными руками. Он и сам не предполагал, что так выйдет. Сначала он пошутил, затем его все больше разбирало зло.
— Всех их надо, как собак, убивать! Убивать!.. Дубиной… Колодкой… ой… ой… ой… — Сильный гнев прорвался в нечленораздельных звуках: — Бе-и-е-е…
Пена залила рот, лицо покрылось по́том; он схватился за сердце и, дрожа, сел на пол.
Новак подскочил к нему. Шимон тоже спрыгнул с нар.
— Флориан… Флорик… Ну, приди же в себя! Что с тобой?..
— Было когда-нибудь с ним такое? — спросил Новак Шпиона.
— Первый раз вижу его таким. Флориан!..
Флориан перестал трястись, открыл глаза, ему дали стакан воды, он выпил, затем, будто вода тут же превратилась в слезы, горько заплакал, прислонившись к сильному плечу Новака, и задрожал от обильного, облегчающего плача.
