Шимон — он до сих пор не работал и все смотрел на Фицека — после этого крика вдруг снова взял стоптанный каблук и ударил по нему молотком. «Бредит он или правду говорит?..»
А Фицек продолжал орать:
— …Что я выкарабкаюсь, что для меня нет преград! Что…
Открылась дверь. Вошел чернорабочий словак Конвалинка.
— Добрый день, хозяин!
Когда вошел Конвалинка, Фицек как раз грозил кулаком потолку. Горло у него неожиданно пересохло, пальцы опустились, рука упала; он выругался себе под нос, сел к верстаку, не отвечая на приветствие, взял пустую коробку из-под сардин, в которой держал железные гвозди, и уставился на нее.
— Добрый день, хозяин! — повторил Конвалинка, так как в первый раз не получил ответа.
Господин Фицек бросил коробку из-под сардин.
— Добрый день! Что прикажете, господин Конвалинка?
— Заплату сделать, здесь, на ноге, разорвано.
Господин Фицек поднял заготовочный нож.
— Снимите, давайте сюда, сейчас мы поможем вашей беде!
Конвалинка испуганно отступил.
— Господин Фицек веселый, не как я.
— Что у вас такое?.. Сядьте! — кричал г-н Фицек. — Что у вас еще?
Конвалинка вздохнул, сел на стул, снял башмак, нога его в грязной портянке опустилась на пол, он поставил башмак, поник.
— Что у меня?.. И здесь и там. Все тело мне дергает.
— Устроим, — сказал сапожник. — Устроим.
Он повертел башмак в руке, затем наклеил кусочек кожи на дыру, насмолил новую дратву, сложил ее вчетверо, продел через подошву, конец дратвы взял в зубы и стал злобно смолить; затем выплюнул кусочки дратвы изо рта, просмоленную дратву продел в иглу и неумолимо ткнул форштик в кожу.
— Больно? Тело ломит?.. Только баглианер. Вот что я могу предложить, и это вылечит вас. Потому что как начинается всякая болезнь? — возбужденно закричал г-н Фицек, сидя на нарах. — Как начинается?.. Начинается с того, что человек засоряется. Засоряется, и нет никуда выхода. Внутри волнуется. Внутри ломит. Надо ему дать дорогу. Почему не даете ему дорогу? Почему? — Глаза г-на Фицека метали молнии. — На это мне ответьте! Только баглианер. Доложи вам, что такого вы еще не испытали. Сразу выздоровеете…
Степан Конвалинка поблагодарил за совет.
— И это стоит, господин Фицек, сколько?
— За пять крейцеров получите столько, что неделю в нужнике просидите. Баглианер. Поняли?
— Пять крейцеров?
— Да. Не ходите к врачам. Они грабители. Они запросят с вас целый форинт. И что дадут? Слабительного. Какого? Ерундового. Слушайте меня, я вас даром вылечу. Я ни крейцера не прошу, потому что вы мой заказчик. Слушайте меня! За пять крейцеров здоровым станете.
— И сколько выпить?
— Принимайте весь!
Господин Фицек натянул башмак на колодку и постукивал молотком по заплате.
— Готово! У меня ждать не приходится. Я неразборчив. Всякую дрянь чиню. Двадцать крейцеров.
Конвалинка вскинулся:
— Двадцать крейцеров! Это не много?
— Что такое? Даровой врачебный совет, смоляная дратва, кожа, работа — и все это за двадцать крейцеров! Где вы найдете дурака, который за такую цену вам сделает? Давайте обратно. Если заплату срежу, все равно не прогадаю.
— Хорошо, господин Фицек. Так вы сказали, лекарство…
— Баглианер. Нет такой болезни, от которой он не поможет.
Конвалинка заплатил, а г-н Фицек дал ему рекламный листок.
— Прочтите это, — сказал он.
7
Шимон молча работал. Вот уже десять дней он ел, спал и работал у Фицеков, но до сих пор получил авансом только один форинт. Фицек еще ни о чем не условился с ним, он все еще развивал свои планы, а про жалованье молчал. Сегодня Фицек изложил весь свой план, но Шимон и сегодня узнал только то, что в будущем он станет управляющим магазином. Подмастерье решил положить конец этому неопределенному положению. «У хозяина что-то есть на уме, это факт. Свояка его я еще не видал, но жена говорит, что свояк есть. Жена спокойней, ей можно верить. Но ведь свояки есть у каждого. У меня тоже, чтоб господь бог смахнул его с горба земли, он и съел мою землю… Хозяин заказал вывески, отпечатал рекламные листки, торговец кожей приглашает его к себе, а мне за десять дней дал один форинт. Эх, управляющий магазином!»
Перед Дембо горела спиртовка — нагревался урезник. Густые жирные волосы Шимона плотно прилипли к голове, и казалось, что они сделаны из черного агата. Некоторое время Шимон глядел на пламя спиртовки, затем кадык его задвигался.
