Меня подмывало ответить отказом, но любопытной обезьяне, живущей в моей душе, вдруг захотелось знаний!
— Валяйте, — ответил я, с трудом сдерживая дрожь.
Хромов подошел к овалу собранным, натянутым как струна. Сжав в правой руке нож, он наклонился вперед и быстрым движением сбросил брезент.
С минуту я пораженно разглядывал сидевшее в клетке существо, но когда понимание дало под задницу разуму, громко вскрикнул. В клетке сидело нечто маленькое, сморщенное, покрытое слизью и копотью. Когда ЭТО услышало мой крик, оно встрепенулось и бросилось вперед. Маленький, но уродливый ротик, полный желтых клыков, в исступлении смыкался на стальных прутьях. Из клетки летел визг, хлюпанье. Красные глазки зло таращились на мое горло.
Доктор сделал резкий выпад… и промазал. Лезвие черкануло по прутьям, выбило сноп искр и с лязгом обрушилось на миниатюрный замочек.
Я, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как замочек с легким стуком падает на пол, как взлетает вверх крышка и как маленькое чудовище оказывается на свободе. В долю секунды комнату заполнил гадкий писк. Уродец распахнул кожистые крылышки и, мгновение спустя, оказался на уровне моих глаз. Последнее, что запомнил — был страшный удар в лоб и разноцветный звездопад, что посыпался на меня с черного неба.
Но в отключке пробыл недолго — всего несколько секунд. Стряхивая со лба кровавые капли, кое-как сумел разглядеть обстановку. Хромов, втиснувшись в щель между стеной и столом, слабо отмахивался от наседающей пакости. В руках у доктора блестел мой нож.
Вскочив, я схватил со стола тяжелый портфельчик и со всего маху обрушил его на уродца. Взвизгнув, тот отлетел в сторону, шлепнулся о стену и рухнул вниз. Не теряя времени, я подскочил к Хромову, вырвал из его рук нож и бросился на монстра. Маленький паршивец уже пришел в себя и кружил под потолком, словно неприлично здоровый комар. Я выставил перед собой нож — уродец зло зашипел, бросился наутек…
Мне удалось вцепиться в кожистое крыло и с силой шмякнуть гаденыша о стену. Громко хрустнуло, но тот сопротивляться не перестал. Лапки с внушительными когтями оставляли на бетоне глубокие царапины, не дай Бог, прикоснется к руке!
— Ножом его, ножом! — взвизгнул доктор из-под стола.
Кровь, заливавшая глаза, мешала хорошо прицелиться, поэтому первый мой удар ушел немного правее отвратительной головы. Желтые зубки с чавкающим звуком сцепились на моей руке. Я вскрикнул, услышал, как довольно урчит маленький гад. Зато в следующий удар вложил всю свою накопленную злость! Нож пробил мелкий череп и уткнулся в стену. Монстр задергал лапками, будто в конвульсиях. Его охватило буйное зеленое пламя и, не успел я глазом моргнуть, как мой нож рухнул на пол. На белой стене четко отпечатался черный силуэт.
Я как стоял, так и бухнулся на пол. Тело дрожало от пережитого напряжения и вырвавшегося на свободу страха, кровь из рассеченного лба стекала по переносице, в ушах гулко вращались мельничные жернова и лязгали механизмы. Через комнату пронеслась тень. Профессор. Страшно суетясь, он бежал ко мне, сжимая в руках небольшой баллончик зеленого цвета.
— Биоклей! — пояснил он. — Четыре минуты — и раны как не бывало! Вот, пожуйте эту пилюлю… да-да, от нее пройдет боль и утихнет кровотечение…
От вони биоклея и гадкой пилюли меня чуть не вывернуло наизнанку. На полусогнутых ногах еле дошел до своей комнаты и обессиленно рухнул на матрац. Пружины жалобно скрипнули, я жалобно застонал. Болело решительно все, словно на мне слепой дрова обухом рубил! Да еще и лоб стянуло так, что слезы покатились из глаз.
Рядом негромко стукнуло — это Хромов уселся напротив меня. Он взволнованно сопел. Видимо, хотел что-то сказать, но я специально ничего не спрашивал. Пускай катится ко всем собачьим…
— Это был Имп! — радостно и благоговейно пояснил он и принялся вытаскивать из-под меня помятые бумаги. — Их очень подробно описал католический священник в середине пятнадцатого века!
Из кипы мятых листков он выудил тот, на котором стояла пометка: «На Круги Своя». Поправив круглые очки на носу, профессор принялся бубнить:
