— Вокруг нигде ни одной заставы, — усмехается Власт.
— За нами ведь они, брат, за спинами наших племён. Потому и беспечны. Зачем им эта стража? Из полудня кочевой вал разобьётся о великий народ тиверский и уличанский. С востока — о наши и ваши головы. Привыкли...
— Наши племена — как забрала в степи. Кто только сунется туда — в нашу грудь целится.
— Должно, дулебы к нам не пристанут нынче... — размышлял вслух Добрин. — Эту беду снова самим нам придётся отбивать.
Остановились на околице Лепесовки.
Власт устало стащил с головы войлочную островерхую шапчонку.
— Я побуду возле лошадей. А ты, Добрин, сходи к ним сам. Был же когда-то, знаешь...
— Приходилось. Лучше не вспоминать нынче...
Добрин спрыгнул на землю, бросил узду в руки Власту.
Он знал, что здесь, на окраине Лепесовки, в дубовой роще, стоит старое капище дулебов, где живут духи добрых богов и души умерших предков дулебского рода.
Пять-шесть лет назад, когда булгары катили от Великой Реки, Добрин впервые прибыл к дулебам. Тогда поляне соединились с росами и тиверцами и оттеснили кочевников до берегов Русского моря. Дулебы лишь посмеялись в спины их воев: вы обороняйтесь, а мы в поле нивы вспашем. Дабы род наш не оскудел. Дружина у нас малая, не годна и меч держать... Но всё это была ложь. Добрин знал об этом, как и все поляне, и все росичи. Дулебам враг тот не угрожал, потому не хотели свои головы под чужие мечи подставлять.
Какой же ответ нынче дадут посланцам?
Переступив порог, Добрин попал в просторное помещение. Посреди него стоял вытесанный из белого камня бог дулебов Световид. Лики дулебского бога были высечены на четырёхгранном столбе, потому и был о четырёх лицах. Он одновременно глядел на все четыре стороны света — то с усмешкой лукавой на тонких губах, под длинным носом, то с жёстким прищуром глаз под насупленной бровью, то будто грустно всматривался вдаль или мечтательно углубился в свои раздумья. Голову Световида покрывала высокая шапка, напоминавшая бараньи шапки пастухов. Руки, также высеченные из камня, тяжело упирались в чёрен[111] меча, а внизу, под ногами, крепко упиравшимися в землю, будто вросшими в неё, были высечены два скрещённых копья и серп. Бог Световид, должно, также пахал землю, сеял хлеб, жал его и ломал копья тех, кто посягал на добытое в поте чела добро.
В эту ночь Световид всех встречал весёлой усмешкой. Ибо нынче дулебский народ праздновал день урожая, славил его, Световида, главного бога дулебов, а ещё бога зажиточности и богатства — Волоса.
На медных опаницах[112], стоявших у ног Световида, на пламени, шипели куски говядины, вепрятины, зарумяненные куропатки, гуси, утки. На широкой пательне[113] жарилась рыба, какой был богат Западный Буг и его заводи: круглобокие морены, пузатые караси, ожиревшие сомы, бескостные угри, тяжёлые осётры. А вокруг стояли кожаные мешки с зерном.
Высокий костлявый старец в длинной белой рубахе ходил вокруг требища, набирал зёрна в пригоршню и бросал их в жар.
Под деревянными стенами капища, сделанными из вертикально поставленных брёвен, на скамьях сидели старики Лепесовки и окольных сел. Они выбирали из снопов, лежавших возле их ног на земле, самые лучшие колосья и передавали молодым жницам, которые сидели здесь же, тихо напевая, и сплетали из тех колосьев и полевых цветов длинный венок — бороду для бога Волоса. Весной зёрнами из этого венка пахари начнут засевать своё поле. А нынче — они славили урожай этого лета.
Добрин, постояв у дверей, поклонился дулебскому кумиру Световиду и направился к старшинам. Старший волхв Остромов, почтенные мужи Годин, Вольга и Прибын выжидательно смотрели на гостя.
Если во время чародейства появлялся далёкий посланец, если на нём серая от пыли рубашка, а под глазами тёмные круги, то наверняка прибыл он с недобрыми вестями.
Неясная тревога наполнила капище. Старец чаще, нежели было положено, сыпал зерно на требище; жницы-вязальщицы стали сбиваться со слов песни — и всё же каждый продолжал своё дело. Волхвы дулебов, как и в иных племенах, заботились о том, чтобы из поколенья в поколенье внуки и правнуки пеклись о чести хлеборобской, дабы исчезло рабство души, и не мелели сердца, и не пересыхали реки памяти...
