За спиной вдруг — разбойничий свист. Будто зловещий Див. С гиканьем ринулась лавина всадников к костру. Многоголосый женский вопль разрезал тишь. Воины Яна оттолкнули людей, пробрались к волхву. А он, сразу всё поняв, будто занемел с поднятыми вверх руками.
— Вяжите его. Пусть перед Богом христианским теперь отвечает за свои грехи! — могучим голосом огласил поляну отец Михаил. Откуда выкатился!
Но Сновид вдруг сделал два шага вперёд и вошёл в костёр. Пламя облизало его одежду, затрещала борода и волосы на голове — вмиг они почернели. Задымилась сорочка.
Отец Михаил бросился к волхву:
— Не убежишь, разбойник, от расплаты! Дашь ответ людям! — Изо всей своей молодецкой силы ударил Сновида ногой по заду — и тот будто выпал из костра и рухнул наземь.
Кто-то из дружинников ухватил Сновида за руку и потащил по земле, сбивая на нём огонь, охвативший одежду. Катали по траве, срывали тлеющие клочья рубахи и штанин. Осмолённый почерневший волхв дымился, как сырое полено.
Наслав тем временем отвязывал верёвки, которыми была привязана к дубу Гаина.
— А кто она? — удивлённо остановил коня возле них воевода.
— Дочь Васильковского ковача, — пробасил отец Михаил. — На Ярилов день вознесли её яко избранницу для Ярила-Солнца, а нынче — в жертву Перуну приготовили!
— Лепая[55] девица! — восторженно воскликнул Ян и соскочил с седла.
— Помилуй, Господи, грешницу... — осенял её широким крестом священник. — Кабы не сей парень...
— Как же имя этой красной девицы? — Ян бесстыдно рассматривал её мертвенно-бледное лицо и грудь, будто глазами ощупывал животину, которую собрался покупать.
— Гаина она, — после молчания ответил Наслав.
— Во крещении получила имя Анны! — громогласно возмутился отец Михаил.
— Лепота!.. Лепота!.. — кружил Ян вокруг девушки. — Возьму в свой терем.
— Не дам! — расправил плечи Наслав.
— О?! — вдруг очнулся Ян, внимательно всматриваясь в пылающие глаза парня.
— Довольно наших девиц в теремах боярских да княжьих... наложницами...
— О?! А может, хочу её взять в жёны. А? — хитро прищурился Ян к Наславу. — Нет у меня жены, а отныне — будет! Отец Михаил!..
— Просвети Господь тебя... — растерянно отступил от него Васильковский поп.
— Как скажет она! — бросил оземь верёвки Наслав и отошёл от воеводы.
Гаина отрешённо стояла. Не верила в своё спасенье. Глаза были широко раскрыты.
— На коня её! К лечцу[56]! Пусть пошепчет... Испуг пусть выльет из души её! — крикнул воевода дружинникам.
— Грех берёшь на себя, воевода. Не Божье сие дело — ведьмовское! — возмутился Михаил.
— Это уж моё дело, отец! — увернулся от него Ян и легко вскочил в седло.
Наслав бросился к Гаине, схватил её обмякшее тело в охапку и бросился бежать.
— Отобрать её! — вскипел воевода в седле, даже на стременах поднялся.
Два сильных дружинника вмиг настигли Наслава, вырвали Гаину из его рук и понесли к своим коням.
— Где волхв? Где Сновид? — вдруг вспомнил Ян Вышатич. — А, вот ты... Но где же брат твой?
Наслав весь дрожал. Нужно хотя бы Роста спасти... Дабы не выпустили дружину воеводы из Боярского леса. Отошёл в глубь густого леса. Тихо свистнул. Рядом оказался его конь. Уже издали расслышал сердитый голос Яна:
— Зачем людей губишь, лукавец? Держи ответ перед нами!
— И перед Богом! — пробасил отец Михаил.
Воевода Ян Вышатич творил суд над волхвом. Сновид ещё дымился. Безбородый, безбровый, безволосый, с чёрными лохмотьями на обожжённом теле, сквозь которое просвечивались рёбра и острые старческие локти, он был похож теперь на костлявого голошеего неоперившегося птенца, нечаянно выпавшего из гнезда.
— Перед твоим Богом я не в ответе, — с дымом выдохнул Сновид. — Твой Бог не защитил людей от беды. Твой Бог чужой нам. Не может согреть наше сердце. Лишь может... охолопить его!
— Почто сквернословишь, волхве? — загремел на Сновида отец Михаил. — Вот видишь, он помог спасти жизнь невинной дочери ковача. Сие его перст указал нам путь сюда.
— Её защитил не ваш Бог — это Перун отдал её людям...
— Когда твои боги такие всесильные, волхве, пусть спасут они тебя от моего меча! — Воевода выхватил из ножен меч и занёс над головой Сновида.