Еще бы не интересно!
— Ладно, Фрэнк, спасибо. Пойду прямо домой и стану ждать вестей от тебя.
Был четвертый час ночи. Я старался не разбудить дядю Эма, но он сразу открыл один глаз и спросил, какого черта — пришлось поведать ему все как есть. Мы обсудили случившееся. Я лег в половине пятого, заснул не раньше шести, будильник зазвонил в семь. Выключив его, я подумал сначала, что мне приснился плохой сон, но через минуту вспомнил, что это было на самом деле. Салли Доуэр была милой девушкой, хотя и не в себе малость, а теперь она умерла.
Бассет, которого я дожидался в отделе, явился в девять часов и позвал меня к себе в кабинет.
— Все нормально, Эд. Доктор Керри подписал свидетельство — ни у него, ни у Грэма не возникло ни малейших сомнений, что девушка умерла от сердечного приступа. Керри говорит, это могло случиться в любое время и без особых причин.
— Все выглядело бы правдоподобнее, если бы причина все же имелась.
— Керри того же мнения. Испуг, шок, слишком большое усилие. Но ты ведь там находился, Эд — она не могла испытать ничего такого без твоего ведома.
— Полагаю, что нет.
Бассет откусил край сигары и закурил:
— Стэнтоны, кстати, поняли все правильно. Я им сказал, почему ты там оказался — как иначе объяснить, что тело нашли еще ночью, — и они приняли все за чистую монету. Он просил даже поблагодарить тебя за то, что ты пытался помочь ей.
Лучше бы не благодарил, подумал я.
— Могу я еще что-нибудь сделать?
— Что, например? И зачем?
— Мне нравилась эта девушка.
— Показаний твоих мне не требуется, поскольку смерть естественная. Миссис Стэнтон, между прочим, объяснила то, что меня слегка озадачило: Салли всегда спала нагишом. Терпеть не могла пижам, даже в холод.
— Я тоже. Трусы, правда, могу оставить.
— Теперь понятно, почему она читала перед сном в таком виде, но дверь-то приоткрыта была. Либо она доверяла тебе, либо все-таки надеялась, что ты к ней заглянешь.
Я поблагодарил Фрэнка за помощь и отправился в наш с дядей офис.
Эм дремал в кабинете, задрав ноги на стол. Я снова занялся письмом в финансовую компанию, которое так и осталось в машинке.
— Господи, парень, — пробудившись, проворчал дядя. — Я думал, тут из пулемета строчат, с такой скоростью ты печатаешь.
— Можно подумать, ты лучше умеешь.
— Да уж не хуже. Ты ночью спал меньше, чем я — пойди придави, а я допечатаю.
Так мы и поступили. Мысли о Салли Доуэр долго не давали мне покоя, но часок я все же поспал.
После обеда у нас появился клиент. Ничего особенного — один адвокат просил найти человека, чтобы тот подписал отказ, без которого сделка не могла состояться. Координаты, которые он мне дал, были старые, и я никого не отыскал, зато скоротал полдня и немного подзаработал.
В вечерней газете сообщалось о завтрашних похоронах Салли Доуэр. Я нашел еще открытую лавку флориста и попросил отправить цветы в морг, который упоминался в заметке.
Следующий день, суббота, прошел без всяких событий.
В воскресенье мы спали допоздна, почитали воскресные газеты и выбрались на ленч.
— Что дальше будем делать, Эд, сходим посмотрим что-нибудь? — спросил дядя.
— Я хочу зайти к Джеральду Стэнтону.
— Кто он? Знакомая вроде фамилия.
— Опекун Салли Доуэр.
— Господи, зачем тебе это?
— Сам не знаю. Просто хочу с ним поговорить.
— Спятил ты, вот что. Дело-то закрыто. Знаю, ты до сих пор о нем думаешь, но нужно ли? Девушка умерла от сердечной болезни.
— Может, и так.
— Не может, а точно. Ну, как хочешь. Пойти с тобой?
Мне не хотелось впутывать дядю, да и впутывать, собственно, пока было не во что.
Располагая большим запасом свободного времени, я не стал предварительно звонить Стэнтону. Доехал до станции «Роджерс-парк» и направился по адресу из телефонной книги. Стэнтоны жили в третьей квартире, на втором этаже трехэтажного шестиквартирного дома. Домофона не было, поэтому я просто вошел и постучался к ним в дверь. Открыл мне высокий худощавый мужчина с белокурыми волнистыми волосами.
— Чем могу помочь?
Говорил он не слишком внятно и с трудом фокусировал на мне взгляд. Прилично выпил, похоже, но богатая практика позволяла это скрывать. Ему было лет сорок.
