— Да, конечно. Каждую неделю. А Дороти еще чаще вижу, мы с ней обедаем в городе и ходим куда-нибудь. Летом — на пляж, мы любим плавать.
— Этот Рей Вернеке тоже живет у Стэнтонов?
— Да, но он платит за пансион. Имеет постоянный доход со своих патентов.
— Работать, значит, нет надобности?
— Вся его работа — играть на скачках и пить.
— А родители ваши не пьют?
— Умеренно, как все. Не до бесчувствия. Джеральд — мы с Дороти зовем их по именам — работает в закупочном отделе универмага, носит очки и каждое утро ест яичницу с беконом на завтрак — что вам еще нужно знать?
— Не хотите ли повторить?
— Три еще куда ни шло, но не больше. Который теперь час?
— Начало четвертого. Не возражаете, если я позвоню? Заказ сделаю по дороге.
Я позвонил из телефонной будки в наш офис.
— Я тебе не нужен пока, дядя Эм?
— Нет, но смотри осторожнее там со своей психичкой.
— Нас разделяет стол, и она мне вообще-то нравится.
— Несмотря на марсиан?
— До марсиан мы пока не добрались. Все больше насчет секса, — сказал я, зная, что Эм разозлится.
— Я передумал, Эд. Ты мне нужен. У нас три срочных дела, давай-ка быстро сюда.
— Шучу. Никакого секса. Обещаю вести себя хорошо, но вряд ли вернусь до вечера.
Возвращаясь к столику, я повторил заказ. После двух коктейлей Салли Доуэр сильно похорошела в моих глазах, и я почти жалел, что пообещал быть хорошим парнем. Почти, но не совсем: флиртовать с ненормальной все равно что играть в бейсбол ручной гранатой вместо мяча.
О сексе я даже не заговаривал, но о марсианах и убийстве у нас за третьим коктейлем тоже речи не заходило. Неожиданно я тоже стал рассказывать о себе: как после смерти отца поехал с дядей на карнавал и как мы, вернувшись в Чикаго, начали работать в агентстве Бена Старлока. До того, как стал обслуживать карнавалы, дядя был частным сыщиком. Как основали собственное сыскное агентство — не разбогатели пока, но и не прогорели.
В детали я не вдавался, и вскоре наши стаканы опустели. Больше мне пить не хотелось, но я предложил Салли еще коктейль.
— Спасибо, Эд, мне уже хватит. Пора воздухом подышать.
Воздух на улице был далеко не так свеж, как в баре, но мы все же прошли пару кварталов до кино, где показывали музыкальную комедию «Энни бьет в яблочко» с Бетти Хаттон, и афиша сулила температуру на тридцать градусов ниже уличной.
Выйдя оттуда в семь часов, мы съели китайское рагу чоу-мейн. В восемь зашли в другой бар, выпили, потанцевали, послушали музыку. В половине двенадцатого марсиане так и не всплыли, и я стал о них забывать.
Я проводил Салли домой. У нее была недорогая, но приличная двухкомнатная квартирка на Ист-Уолтон-плейс. Третий этаж четырехэтажного дома, гостиная с маленькой кухней и спальня.
От ужина я отказался, но полбутылки виски в кухонном шкафу мы на пару прикончили. В квартире было душно даже с открытыми окнами. Салли смешала виски с содой и льдом. Я пил из холодного стакана и радовался хорошо проведенному вечеру, но вскоре заметил, что Салли опять плачет — беззвучно, как и у нас в офисе. Марсиане снова настигли нас. Я мысленно обругал себя за то, что не распрощался с ней у двери в квартиру. Смыться теперь будет не так-то просто — нет бы марсианам вторгнуться немного пораньше. Ладно, делать нечего. Нельзя же просто сидеть и притворяться, будто я ничего не вижу.
— Что с тобой, Салли?
— Эд, я боюсь. Пока ты со мной, все нормально. Ты был так мил, и я выбросила все это из головы, но теперь…
— Бояться нечего, Салли. Нет никаких марсиан — на Земле, во всяком случае, точно. На Марсе, может, и есть, но он далеко, и ничего они тебе сделать не смогут — да и зачем им это?
— Самой хотелось бы знать, что они имеют против меня — тогда все было бы не так страшно. Но они хотят убить меня.
— Ошибаешься, Салли. Ты все это выдумала. На самом деле тебе ничего не угрожает.
— Легко тебе говорить! Слушай, останься хотя бы на одну ночь? Я тебе постелю здесь, а сама лягу в спальне. И сто долларов тебе заплачу.
Сотня у нее действительно была — пачка, во всяком случае, выглядела на сотню. Салли достала ее из сумочки и попыталась всучить мне.
— Убери это, Салли. Я не могу. Честно. Даже и не проси.
