— Что?
— Купим бутылочку, пока магазины открыты, и выпьем позднее. На сон грядущий, когда определимся с ночлегом.
— Отлично. — Я не знал, правильно ли понял ее, но не спешил выяснять: в сомнении была своя прелесть.
В следующем городке я купил в аптеке бутылку бурбона. Было слишком жарко, чтобы пить виски теплым, и я, не считаясь с расходами, потратил еще пятерку на термос и два стакана. По моей просьбе продавец наполнил термос водой и ледяной крошкой.
Дороти удивилась, когда я вручил ей свои покупки.
— Барменом будете вы, — объяснил я.
— Вы всегда так швыряетесь деньгами?
— Почему бы и нет, на марсианские барыши, — усмехнулся я, заводя мотор.
— На марсианские?
— Шутка. Давно собирался купить себе термос, вот случай и представился. Не хочется пить теплое в жару, а вы мне начинаете нравиться — чем не повод?
— Тем более что и вы мне начинаете нравиться.
— Тогда приготовьте нам по стаканчику. Я буду ехать медленно.
— Остановитесь совсем. Нам понадобятся три руки: мне некуда поставить стакан, пока я открываю и наливаю.
Я притормозил у обочины и включил свет в салоне, чтобы ничего не пролить. Я держал стаканы, остальное делала Дороти.
Мы чокнулись и отведали того, что получилось. Вкус был восхитительный. Я выключил свет, взял стакан в левую руку, обнял Дороти правой и легонько поцеловал в губы. Вкус был еще лучше, чем у виски. Намного. Такой, что я подумал, не предложить ли ей остановиться где-нибудь на ночь прямо сейчас. Посмотрел на свой светящийся циферблат — начало одиннадцатого. Дороти заметила это и спросила:
— Который час, Эд?
— Пять минут одиннадцатого. Может, поищем себе пристанище, когда допьем? Или проедем чуть дальше?
— Я все-таки хочу искупаться, Эд. Просто окунуться, и все. Не знаешь, где мы находимся? Есть тут пляж, где можно взять напрокат купальник?
— Я смутно представляю, где мы, но дорога тянется вдоль озера — оно должно быть где-то за дюнами. Скоро, возможно, и до пляжа доберемся.
— Ночь лунная, давай пройдемся по дюнам? Если поблизости нет домов и людей…
— Ладно, вот только допьем. Может, и пешком идти не придется — тут наверняка есть боковая дорога, ведущая прямо к берегу.
— Хорошо, Эд. Это даже лучше, что не надо искать платный пляж. Можно не торопиться.
Я снова обнял ее одной рукой. Она прильнула ко мне. Чикаго отодвинулся далеко, опасность и вовсе растаяла. Осталась приятно теплая ночь и теплое тело Дороти рядом со мной. Мы молча допили виски — говорить нужды не было.
Я отдал Дороти свой стакан, завел «шеви». Моя догадка подтвердилась: дорога к озеру обнаружилась через пару сот ярдов. Не совсем дорога, просто две колеи в песке. Я испугался, что мы завязнем, но «шеви» не подвел. Мы обогнули дюну, и перед нами открылось озеро Мичиган, лениво набегающее на заманчивый гладкий песок. Над ним висела полная луна, такая красивая и яркая, что казалась ненастоящей. Я припарковался так, чтобы видеть ее через ветровое стекло. Вокруг до самого горизонта не было ни людей, ни лодок.
— Уединенное местечко, — произнес я. — Давай еще выпьем, и если никто не появится…
Налили мы понемножку и пили медленно.
— Знаешь, Дороти, пловец из меня так себе. Мой предел — дорожка бассейна, туда и обратно. Ты ведь не собираешься далеко заплывать?
— Нет-нет. На длинные дистанции я тоже не плаваю. Просто окунусь, чтобы освежиться, и все.
— Вот и хорошо. Рисковать, особенно теперь, не хотелось бы.
— Почему именно теперь? А, ну да, — засмеялась она.
Я повернул ее к себе и снова поцеловал.
— После купания, Эд, — промолвила она, отстранившись. — Сейчас я вся липкая. — Дороти расстегнула верхнюю пуговку платья. — Ничего, если ты разденешься снаружи, а я внутри? Вдвоем тут тесно, да и неловко как-то.
— Конечно. — Я поцеловал ее, вылез из салона и стал раздеваться, складывая одежду на крылья автомобиля.
Дороти опередила меня. Она стояла, белая в лунном свете, и не смотрела на меня, как настоящая леди. Я, не будучи джентльменом, не сводил с нее глаз. Тело у нее было в точности… но нет, я не хотел думать о мертвом, распростертом на кровати теле ее сестры. Думать надо о живом, это нетрудно. Я привлек Дороти к себе. Мы поцеловались, она высвободилась из моих объятий и прошептала:
