— Давай-ка я тебя отведу, — промолвил мужчина, взяв меня за руку. — Ты сам чуть не утонул и пережил сильный шок. Надо тебя кофе с бренди скорее напоить. Аппарат сейчас подвезут.
О чем он? Какой аппарат? Я побрел по песку, потом лег на него и закрыл глаза. Открыв их, увидел над собой потолок. Было светло, и лежал я в постели.
— Спокойно, парень, — произнес дядя Эм, сидевший около моей кровати. — Все хорошо.
— Дороти… умерла?
Он кивнул:
— Только себя не вини. Ты сделал все, что мог, и из кожи лез, чтобы погибнуть с ней вместе.
— Нет, я виноват. Нужно было…
— Молчи. Что пользы в твоем самоедстве? Ни в чем ты не виноват, и заруби это себе на носу. Не хочу, чтобы ты так говорил и думал.
Сидел дядя Эм в кресле-качалке, и оно поскрипывало под ним.
— Как твоя голова, работает?
— Вроде бы.
— Тогда слушай. Я обещал миссис Ауслендер, спасительнице твой, что сообщу ей, как только придешь в себя. Она за тебя волнуется, но сначала скажу тебе вот что: незачем здешним людям знать больше необходимого. Лгать не надо, просто лишнее опусти. У вас с Дороти было свидание, вы поехали за город, нашли тихое место, решили выкупаться. Все.
— Нет.
— Но так все и было, верно? Ауслендеры, правда, слышали, что девушка собиралась доплыть до несуществующего плота. Ну, это мы после обсудим — пусть продолжают думать, что ее обмануло зрение: увидела в воде бревно какое-нибудь и решила, что это плот.
— Ночью светила луна, и видно было больше чем на полмили. Оптический обман исключается.
— Я же сказал: после. Сейчас я пытаюсь внушить тебе, чтобы ты не говорил Ауслендерам лишнего. Не впутывай их в это. Они тебе жизнь спасли и вложили все свои силы в спасение Дороти.
— Ладно. Как скоро мы сможем уехать?
— Через четыре часа. Доктор велел лежать именно столько, когда очнешься — потом, если будешь чувствовать себя хорошо, можешь встать.
— Я хорошо себя чувствую.
— Не ной. Вздумаешь встать раньше, уложу тебя силой. Пойду приведу миссис Ауслендер.
Он вышел, а через минуту появилась она — в слаксах, футболке и сандалиях, с чашкой горячего черного кофе в руке.
— Ну, здравствуй, Эд!
Приподнявшись, я с благодарностью пригубил питье.
— Спасибо вам. И не только за кофе.
— Ты не первый, кого я вытаскиваю из озера Мичиган. Если точно, то пятый.
— Вы, наверное, чемпионка по плаванию?
— Была, призы получала. Да и теперь могу проплыть пять миль до завтрака. Ты пей кофе, это так и надо, чтоб в глотке пекло. Потом поесть тебе принесу.
Я мелкими глотками цедил обжигающую жидкость.
— Я серьезно, миссис Ауслендер. Не знаю, как отблагодарить вас.
— Не дури, парень. Мне нужно форму поддерживать. Жаль только, что… — Она прикусила губу. — Ты, наверное, не хочешь пока говорить об этом.
— Хочу, миссис Ауслендер. Вы можете счесть это странным, но я попрошу вас рассказать, что видели, с начала и до конца. Я не все ясно помню.
— Хорошо, Эд. — Она села в качалку рядом со мной. — Для начала скажу, что упрекнуть тебя не в чем — ты сам чуть не утонул. Сколько ты можешь проплыть?
— Примерно сто ярдов.
— Я тебя догнала ярдах в двухстах от берега, и ты еще пытался плыть, хотя уже под воду ушел. Мне пришлось тебя вырубить, чтобы ты не сопротивлялся. Как челюсть, болит?
Я потрогал ее — да, действительно. У меня болело в стольких местах, что на челюсть я раньше не обращал внимания.
— Ничего страшного. Пожалуйста, миссис Ауслендер, расскажите все по порядку.
— Ладно. Кстати, можешь называть меня Бекки. Твое имя я узнала из удостоверения, так мы и с дядей твоим связались. Сидели мы, значит, на веранде, уже спать собирались лечь — было около половины одиннадцатого. Втроем — муж, брат его, который у нас гостит, и я. А в доме еще Билл, наш сын, ему восемнадцать лет. Слышим, машина из-за дюн едет. Ничего особенного, сюда многие заворачивают. Тут красивый вид на озеро, и помиловаться можно, и выкупаться, вот как вы. Мы привыкли. И что вы голышом пошли, тоже нормально. Ребята вы красивые, а купальники нужны только на общественном пляже. Ну, зашли вы по плечи, а затем ты обернулся и вроде как нас увидел, потому что потом стал нас звать.
— Да, увидел, — подтвердил я.
