— Не ваш ли это звонок разбудил меня около двух часов ночи? — спросил я.
— Нет. Последний звонок я сделал в половину двенадцатого и сразу же лег. Доктор рекомендует мне спать подольше. Сердце у меня хуже, чем у Салли. У нее было расширение, у меня — стенокардия. Я продолжаю работать, пропуская иногда день-другой, однако режим приходится соблюдать. Херес, к слову, мне пить не следует, но я все же позволяю себе глоточек.
Я допил свою рюмку и поблагодарил Стэнтона — других вопросов у меня к нему не возникло. В гостиной, когда он провожал меня, не было никого, чему я порадовался. Я не знал, что сказать миссис Стэнтон, а Рей Вернеке наверняка заставил бы меня допить оставленный на столике виски.
— Спасибо, что прислали цветы, — произнес Стэнтон в прихожей. — Это очень любезно, учитывая, что с Салли вы были знакомы всего один день.
— Она мне нравилась, — промолвил я и подумал, что Стэнтон мне нравится тоже. Насчет Рея я пока не определился: то, что Стэнтон рассказал мне о нем, многое объясняло, но он все еще казался мне странным.
Дядя Эм сидел в нашей комнате и читал.
— Ну, как оно там? — спросил он.
— Дядюшка еще с большей придурью, чем Салли, идею про марсиан она у него почерпнула. Вопрос: верит ли в них он сам? Выпивши, говорит, что верит, трезвый — отказывается.
— Это он внушил девушке, что они хотят ее кокнуть?
— Говорит, что нет — по-моему, это правда. В прошлое воскресенье, когда Салли приходила к ним, все было в порядке, а в среду, накануне визита к нам, она уже отправилась в полицию. Марсиане превратились в угрозу за эти несколько дней. Раньше они считались дружелюбными или, по крайней мере, безопасными существами.
— Еще что-нибудь? Выяснил, почему опекун так и не сводил ее к психиатру? Даже после того, как она обратилась в полицию?
Я объяснил, почему так получилось.
— Ну что ж, все логично вроде бы. Доволен ты теперь или никак не уймешься?
— Звонок этот мне покоя не дает. Стэнтон говорит, что он не звонил.
— Если Стэнтон врет, то по очень простой причине. Например, он лег спать, а потом проснулся, позвонил еще раз, и ему ответил мужской голос. Естественно, Стэнтон решил, что Салли не одна, и повесил трубку, чтобы не смущать ее. А теперь ему неловко признаться, что он подумал так о приемной дочери и бросил трубку, ничего не сказав. Вот Стэнтон и утверждает, будто не звонил ночью.
— Не исключено, — признал я, хотя сам так не думал. — Никаких мотивов, финансовых или прочих, в любом случае нет. Да хотя бы и были, все равно непонятно, как Салли могли убить.
— Забудь, а не то сам в марсиан уверуешь. Пойдем-ка лучше в кино.
Мы отправились в кино, а потом рано легли спать.
Я старался не думать о Салли, но она мне приснилась. Будто я сижу у нее в гостиной и караулю, а она, нагая, открывает дверь спальни и говорит: «Мне страшно, Эд, давай вместе спать». И тут позади нее вырастает какая-то высокая тень. Салли пропадает, тень движется ко мне через комнату, а я ни одним мускулом шевельнуть не могу. Проснулся я потный, как лошадь.
Комнату ярко освещала луна. Не желая будить дядю, я взял детективный журнал в ванную комнату и почитал там, чтобы прогнать страшный сон. В рассказе описывалось славное простенькое убийство: гангстеры ухлопали свою жертву из автомата. Я полюбил этих ребят, как родных.
Пора признать, что Салли Доуэр умерла своей смертью, и не изображать умника, подозревая злой умысел. Приняв это решение, я вернулся в постель. Не помню, снилось ли мне в ту ночь что-либо еще.
В понедельник, в десять часов утра у нас в офисе зазвонил телефон. Дядя вышел в приемную, попить из кулера. Аппаратов у нас два, и трубку мог взять любой, но мы с самого начала договорились, что отвечать будем из кабинета.
— Хантер и Хантер, — произнес я.
— Вы — один из них?
— Да, Эд Хантер.
— Вы меня не знаете, мистер Хантер. Мое имя Ят-Дун.
Так мне, крайней мере, послышалось — уточнить можно было позднее.
— Чем могу служить, мистер Ят-Дун?
Дядя возник на пороге, как бы спрашивая взглядом, не снять ли ему трубку телефона в приемной.
— Просто Ят-Дун. У нас, марсиан, обращение «мистер» не принято.