Газета "Своими Именами" №4 от 21.01.2014 - страница 31
Советские лирические песни отличались морально-нравственной чистотой и были мощным средством воспитания этой чистоты и целомудренного отношения к любви во всех возрастных категориях населения. Тогда в интеллигентский обиход ещё не было внедрено пошлое, гнусное клише «заниматься любовью», имеющее европейскую прописку и предельно выразительно характеризующее скотское отношение к высшему благу человека – любви как волшебному, небесному состоянию души, а любые извращения воспринимались как позорная, отталкивающая ненормальность, социальная патология, о которых противно было даже говорить, а не то чтобы спорить, быть ей или не быть.
Вот, например, очень популярная полвека назад и подобная освежающей влаге из лесной криницы песня «Назначай поскорее свидание» (С. Смирнов – Б. Мокроусов):
Ты обычно всегда в стороне,
Но глаза твои ясные светятся.
Говорят они ласково мне,
Что со мною желаешь ты встретиться.
Сорвала я цветок полевой,
Приколола на кофточку белую –
Ожидаю свиданья с тобой,
Только первого шага не сделаю.
…Не теряй же минут дорогих –
Назначай поскорее свидание.
Ты учти, что немало других
На меня обращают внимание!
А какая светлая, трогательная печаль – тихая, знакомая, понятная – слышалась в другом – глубоко личном – душевном излиянии (А. Пришелец – Е. Родыгин):
Куда бежишь, тропинка милая,
Куда зовёшь, куда ведёшь?
Кого ждала, кого любила я,
Уж не догонишь, не вернёшь.
За той рекой, за тихой рощицей,
Где мы гуляли с ним вдвоём,
Плывёт луна – любви помощница,
Напоминает мне о нём.
Была девчонка я беспечная,
От счастья глупая была.
Моя подружка бессердечная
Мою любовь подстерегла…
Или – живительная вечерняя девичья грусть ожидания встречи в далёкой русской глубинке: в песне и мягкий укор, и ласковое оправдание (Я. Журавлёв – В. Иванов). Из этой песни смотрит ясноглазое, доброе, сопереживающее девичье лицо моего поколения:
Погас закат за Иртышом,
На небе звёзды ранние.
Ах, почему ты не пришёл
Сегодня на свидание?
…Ведь ты ж совсем не виноват,
Что не одной мне нравишься,
Что всех красивей из ребят
И на работе славишься.
Погас закат за Иртышом,
Село огнями светится.
Ах, почему ж ты не пришёл?
Я так хотела встретиться…
А как проникновенно, выстраданно звучат раздумья-воспоминания – наедине с собой – уже с высоты возраста, когда основная жизнь осталась в прошлом, в «Милой роще» (М. Смирнова – О. Гришин). Этот поразительный, труднопостижимый экскурс в собственную биографию, в глубинную душевную память, который покорил десятки миллионов русских людей и, несомненно, обрёл бессмертие, пока существует в мире хоть одно русское сердце, трудно объяснить какими-либо словесными формулировками – в нём есть нечто поистине непознаваемое, какая-то особая, тончайшая энергия души. И весьма показательно, что воспетой милой роще областными властями присвоено имя автора. Явление такого духовного феномена – тайна, которую лучше не пытаться разгадать:
Вот она – милая роща,
Ветер шумит надо мной,
Ветки берёзок полощет,
Сон навевая лесной.
Будто опять ты, безусый,
Рядом с девчонкой стоишь –
Вместо кораллов на бусы
Гроздья рябины даришь.
Будто бы смех её звонкий
В чаще лесной раздался…
Только у бывшей девчонки
Есть уже снохи, зятья.
Край мой – единственный в мире,
Где я так вольно дышу, –
Поле раздвинулось шире –
К роще любимой спешу.
Хочется белым берёзкам
Низкий отвесить поклон,
Чтоб заслонили дорожку –
Ту, что ведёт под уклон…
Одновременно появлялись прекрасные мужские варианты песенных признаний в любви и глубоких личных переживаний. Такими стали редкостные по богатству и красоте большого чувства песня «Когда весна придёт» (А. Фатьянов – Б. Мокроусов) из фильма «Весна на Заречной улице», которая стала яркой и памятной духовной вехой 1950-х годов, и романс Рощина (Н. Доризо – Н. Богословский) из фильма «Разные судьбы» – позднее признание в любви, в котором слышатся нотки трагизма и безнадёжности. Раз услышав подобные духовные творения, их уже не забудешь – они пленяют навсегда.
