Гарри коротко улыбнулся:
— Наверняка.
— Гарри, — негромко спросил Джеральд, — теперь вам что-нибудь мешает признать, что вы любили Гермиону?
— Только одно.
— Что же?
— Мне страшно, — хрипло сказал Гарри.
По его лицу разливалась смертельная бледность. Джеральд хотел что-то сказать — и осекся. Эльза растерянно спросила:
— Гарри… может, еще джина?
— Да, пожалуйста…
— Нет! — вдруг сказал Джеральд, и привставшая Эльза замерла. — Рюмку кофейной настойки! Не маленькую!
— Хорошо! — Эльза опрометью бросилась на кухню.
— А… что это такое — кофейная настойка? — Гарри пытался взять себя в руки.
Эльза прибежала, поставила на столик рюмку.
— Мой специалитет, — пояснил Джеральд. — Залпом, Гарри!
Гарри проглотил жидкость, уронил рюмку и, согнувшись пополам, закашлялся. Эльза вскочила.
— Не надо, — остановил ее муж. — С такой дозы… Ну, как вы? — сурово спросил он.
— Ужас! Хуже огненного виски!
Он немного отдышался, посмотрел на свои руки –больше не тряслись. По жилам стремительно разливалось тепло, и страх сжался до маленькой точки.
— Так лучше, правда?
— Еще бы! Снейп дорого дал бы за рецепт.
— А он пробовал. Как-то соблаговолил зайти к нам в гости, я его и угостил.
— И что?
— Его впечатлило, конечно. Но от рецепта отказался — это же Снейп. Сказал что-то вроде: «Спасибо, но не думаю, что волшебник должен учиться у магла». Ну как, пришли немного в себя?
— Да. Извините, что так вышло.
— Не за что. Гарри… Это связано с тем, за чем вы к нам пришли?
Гарри поднял на него глаза и кивнул.
— Но почему вы так боитесь любви, что в ней страшного?
— Любви? — Гарри затряс головой. — Что вы, ни в коем случае! Мне сейчас очень плохо, но в то же время я… так счастлив. Страшно не это… господи, я все время хожу вокруг да около, простите меня… но я боюсь того, что должен сделать, боюсь обнадежить вас, я сам боюсь этой надежды!
Джеральд и Эльза уставились на него. Потом Эльза выдавила:
— Гарри, все волшебники в один голос утверждают, что нельзя воскресить тех, кто уже умер. Это… не так?
— Возможно.
— Только… возможно?
— Да, — жестко сказал Гарри. — Это только слабая надежда.
Он помолчал.
— Вообще-то, существует заклинание, которое позволяет ненадолго оживить умершего — очень ненадолго — но я им не владею. Мне надо не это. Я хочу ее вернуть.
— А вы можете?!!
— Не знаю.
Он твердо посмотрел Грейнджеру в глаза:
— Не знаю, мистер Грейнджер. Я перерыл кучу книг — и нашел только намеки, случайные оговорки, обрывки. Ничего больше. Но них сложилась какая-то смутная картина… Мне бы ум Гермионы, ее интуицию!
— Кто-то пытался проникнуть… туда?
— Пытались. Как правило, это плохо кончалось. Уцелевшие… как раз от них все эти намеки и остались. А ведь это были великие волшебники, Джеральд… Ох, простите, мистер Грейнджер.
— Можете звать меня Джеральдом.
— Спасибо, только… непривычно пока. Так вот, об этих попытках — это было очень давно. Последняя состоялась около трех тысяч лет назад, больше я ничего не нашел. А тогда еще и писали по-другому, не было принято выражаться напрямую. Вот и пришлось все восстанавливать, переводить, истолковывать. Одно ясно — все стали бояться. Помните, как столько лет никто из волшебников не мог произнести имя Волдеморта?
— Кроме вас.
— И вас — тех маглов, которые о нем слышали. Они были не так напуганы. Я тоже. Так вот, это… все, что после жизни — для волшебников еще страшнее. Мы даже не говорим типа «Сам-Знаешь-Где». Мы говорим лишь «…там» — как маглы, но с еще большим страхом. Мне тоже бывает страшно даже думать об этом, потому я так… сорвался. Сейчас даже не понимаю, как у меня хватило сил и нервов все это прочитать. И я нашел только одно четкое указание, которое дает представление, что там. Отсылка к магловской легенде. Но верно ли оно?
— Однако все же вы на что-то надеетесь?
— Да. Хотя мне далеко до тех волшебников… но я особенный. Из-за того, что сделал со мной Волдеморт — и благодаря маме, ее жертве. У меня необычная кровь. И у меня необычная сила — сколько лет Дамблдор пытался меня убедить и не мог! А вы смогли.
— Я?
— Да. Когда заставили меня осознать. Дамблдор убеждал меня, что моя любовь, неважно — к любимой, друзьям, родителям, просто к хорошим людям — что это очень могущественная сила. Такая, что в Отделе тайн Министерства ее хранят за семью печатями.
