— Неважно, Эльза! Да, она вас никогда не видела, и ей пришлось полностью, с нуля, вас придумать. И каким она вас придумала!
— Каким? — спросил Гарри, уже догадываясь, к чему ведет Грейнджер.
— О, в двух словах не расскажешь! Главное — вы для нее были великим волшебником и рыцарем без страха и упрека, Мерлином и королем Артуром в одном лице. Она сразу же решила, что будет достойна вас и станет…
— Моей дамой сердца? — усмехнулся Гарри.
— Больше. Боевой подругой, девушкой-рыцарем, вроде Бритомарты.
— Я не знаю, кто это.
— Была такая в легендах… Вы разве их не читали? Ваши ведь часто упоминают Мерлина.
— Мерлина — да, но он был на самом деле, некоторые считают, что он до сих пор жив.
— Возможно, и остальные были… Но я сейчас не об этом. Конечно же, Гермиона сразу подсчитала, сколько вам лет. Места себе не находила — так ей не терпелось оказаться в одном поезде с вами!
— Ну, представляю! — воскликнул Гарри, тронутый до глубины души.
«Как мало я ее знал! — подумал он. — Я ничего о ней не знал!»
Эта мысль потрясла его. Надежда, приведшая его в дом Грейнджеров, и без того слабая и пугающая, еще раз пошатнулась.
— Я догадываюсь, — сказал он. — В поезде она наткнулась на меня — и разочаровалась?
— Да. Нет. Не так все просто, Гарри. Кстати, она не случайно наткнулась. Она вас искала по всему поезду.
— Меня? А не жабу Невилла?
— Ах да, жаба Невилла… Ее тоже. У нее еще тогда было вроде принципа… я бы так сформулировал: если по дороге к цели походя можно сделать что-то хорошее — почему бы не сделать?
— Понятно! И что дальше?
— Дальше — да, она увидела вас. Не рыцаря в латах — обычного, живого мальчика, своего ровесника. Она знала, что так и будет — мне удалось привить ей умение быть объективной. Но что стало для нее неожиданностью — то, что в ее сердце вы сразу заняли прочное место рядом с тем, придуманным мальчиком. Рядом! Вы ей очень понравились, Гарри. Вот она и растерялась.
Он закурил и аккуратно положил на стол зажигалку.
— Вам не слишком тяжело это слушать? — спросила Эльза. — Скажите, если так.
— Тяжело! — признался Гарри. — Но все это очень важно, очень! Я должен знать о ней как можно больше.
Джеральд затянулся сигаретой, потом сказал:
— Хорошо. А то я испугался, что вы слушаете меня из вежливости, и я только зря вас терзаю. У меня есть свои недостатки. Порой я могу не заметить, что стал… беспощадным, к примеру.
— Меня не нужно щадить. На чем вы остановились — что она растерялась в своих чувствах?
— Ну да. А она терпеть не могла быть растерянной. И она смогла увидеть того, придуманного Гарри Поттера в вас — в живом Гарри. Вдумайтесь — не вообразить, а увидеть! Она поняла, что вы действительно такой, только не знаете об этом. И решила сделать все, чтобы помочь вам себя узнать.
— И значит, когда она заставляла меня делать домашние задания, не давала пропускать уроки, нарушать правила?.. А я-то на нее злился!
Он улыбнулся. Потом спросил:
— Вы знаете Хагрида?
— Конечно, кто же его не знает? А что?
— Когда-то… — Гарри попытался проглотить комок, — когда-то он нам с Роном сказал: «Сердце у нее где надо, у Гермионы.»
Он заморгал.
— Держите себя в руках, Гарри, — сдавленно попросил Джеральд; Гарри с некоторой злостью глянул на него. — Если вы сейчас заплачете, мы тоже не удержимся. Затопим гостиную…
Гарри стало стыдно за свое раздражение. Не ему одному нужна была железная выдержка и колоссальное напряжение воли, чтобы сидеть здесь и продолжать этот разговор…
— Я все же не понимаю… а это и правда очень важно, мистер Грейнджер, — тихо сказал он, — если она и правду любила меня — до конца — то как же все-таки Рон? Вы думаете, она в нем искала только утешение?
— Да, искала. Но не только. Гермиона всегда робела перед вами, Гарри. Однако в Роне она не только искала утешение — она любила и его. И я вам заявляю со всей ответственностью — можно любить двоих.
Он улыбнулся, глядя на ошеломленное лицо Гарри, потом переглянулся с женой и добавил:
— Думаю, со временем и это поймете. А пока — поверьте нашему опыту.
Эльза засмеялась, и сгущающиеся сумерки стали чуточку светлее.
— Я уверена, — задумчиво сказала она, — что Джинни Уизли тоже это знает.
