— А умру — похороните меня в Шуе. Там, знаешь, на Осиновой горке…
Иваново-Вознесенский комитет «послал меня в Шую, чтобы вытащить оттуда Арсения, которому угрожала опасность ареста, опасность каторги, даже смерти, — писал Химик — Андрей Бубнов. — Мне пришлось разыскивать его в Шуе в одном из закоулков рабочего района, потом пришлось вместе с ним идти в другой конец города. Весь наш переход был выполнен с соблюдением самых строжайших правил маскировки… Я привез ему постановление комитета уехать из Шуи. Фрунзе в течение по крайней мере часа убеждал меня, что он этого сделать не может, и в течение этого же часа я говорил ему, что это сделать нужно… Фрунзе через день после моего приезда уехал из Шуи в Родники…».
Но в последней декаде марта 1907 года он ненадолго вернулся в Шую: надо было закончить ликвидацию своих дел и получить от товарищей наказ на съезд.
Дела были общественные: листовки, касса, дружинники. И сердечные — о них он даже постеснялся сказать своему другу Химику.
В двадцать два года, при хорошей внешности, пылком уме и беспредельном авторитете у шуйских рабочих, Арсений вовсе не был сухарем. Все человеческое не было чуждо молодому большевику. Он поделился с Павлом Гусевым, что неожиданный арест Верочки Любимовой оставил в его душе горький след. И не скрывал своих симпатий к Леночке Грабинской — веселой и красивой гимназистке.
И во Владимирском централе, куда вскоре заточили Арсения, он писал письмо в Пишпек матери и сестрам, в Чистополь — брату Константину, в Шую — товарищам и — Лене Грабинской…
Но еще день-другой Арсений был на свободе, и тщательно скрывался от ищеек Лаврова. 23 марта он провел собрание рабочих литейно-механического завода Толчевского в деревне Панфиловке. А вечером был на собрании партийцев в поселке Мартемьяновке.
Заседали в доме ткача Баранова, и Арсению дали наказ: сказать на съезде, чтоб революцию не ослаблять, а коль прижмут, бросить все силы на работу в профсоюзы, пока они разрешены.
Расходились ночью, одиночно, и Гусев направился к Закорюкиным. Баранов предложил Арсению остаться у него, но тот торопился на Малую Ивановскую, в квартиру Соколовых: надо уезжать в Родники, а еще остались дела: закончить листовку, распорядиться о надежном тайнике для оружия.
Думал ли он, что круг замкнулся и филеры сидят у него на «хвосте»? Думал! Он сменил одежду у Баранова и отправился в поселок Дубки к Коркину. Ему сказал, что надо у Соколовых взять его вещи и две винтовки, как только он уедет из Шуи.
У Коркина он снова переоделся и только в третьем часу ночи добрался до квартиры Соколовых. Хозяин работал в ночной смене, хозяйка с детьми спала. Бодрствовал лишь боевик Василий Малышев: этот ткач с небурчиловской фабрики был в охране Арсения и собирался проводить его в Родники.
— Заждался тебя! — в голосе его слышалась тревога. — Легавые с полуночи шатаются под окнами. Надо уходить немедленно!
— Стоит ли, Вася? Уже и до рассвета рукой подать. И шел я осторожно, никого не приметил. Ложись, вот напишу письма, почитаю немного и тоже лягу. Устал я что-то!
Он сел в каморке у ночника. И писал и читал почти час. А на душе было тревожно. Спрятал один револьвер под подушку, другой положил на край стола. И когда затихло в доме, осторожно тронул раму: она не была заклеена, легко держалась на двух гвоздях, и выхватить ее в минуту опасности не составляло труда.
Да и не верилось, что именно в эту ночь, сейчас вот лишат его свободы: ведь семнадцать месяцев прожил он в Шуе под угрозой ареста, а пока все сходило с рук. И он даже шутил в кругу товарищей, что свыкся с «должностью» затравленного зайца: спит с открытыми глазами и с оттопыренным чутким ухом и всегда готов прыгнуть с лежки и скрыться бегством.
Только было ему невдомек, что полиция не сводила глаз с его окна в ту ночь на 24 марта 1907 года. И как только погасил он свет, держиморда Перлов грохнул прикладом винтовки по входной двери.
— Арсений, фараоны! — крикнул Малышев. Он кинулся к окну: в сумеречном свете маячила казачья группа, пешие окружали дом. — Ловушка!
— Ложитесь все на пол! — скомандовал Арсений: он встал против двери с пистолетом, решив, что выпустит обойму по налетчикам и выпрыгнет в окно.
