нашего III к-са ген. Реад увидел, что дело потеряно, что корпус, который он вводил в бой по
частям, потерпел поражение — он обнажил саблю, пошел перед Вологодским полком и был
поднят зуавами на штыки.
Честь повелевала ген. Клюеву явиться в Невский полк храброго Первушина и пойти с
ним — и перед ним — на германские батареи у Кальтенборна. Он мог погибнуть со
славой — либо мог быть взят в плен с оружием в руках — как были взяты Осман-паша и
Корнилов. Беда заключалась в том, что он слишком отчетливо представлял себе конец своей
карьеры без сабли в крепостном каземате и никак не представлял его тут же — на
кальтенборнском поле. Подобно Небогатову он сдался «во избежание напрасного
кровопролития», не сознавая, что яд, который он таким образом ввел в организм Армии,
гораздо опаснее кровотечения, что это «избежание кровопролития» чревато в будущем
кровопролитиями еще большими, что Армии, Флоту и Родине легче перенести гибель в
честном бою корпуса либо эскадры, чем их сдачу врагу.
***
Мы подошли теперь к вопросу о капитуляциях. Лучше всего этот вопрос был
разработан французскими уставами после печального опыта 1870 года. За сдачу воинской
части в открытом поле — все равно, при каких бы обстоятельствах и на каких бы условиях
она ни состоялась, — командир подлежит смертной казни.
Что касается капитуляции крепостей, то у нас есть два примера: безобразная сдача
Новогеоргиевска ген. Бобырем и почетная капитуляция ген. Стесселя в Порт-Артуре. Не
будем бесчестить этих страниц описанием преступления Бобыря. Рассмотрим лучше сдачу
Порт-Артура.
Общественное мнение было чрезвычайно сурово к ген. Стесселю, обвиняя его в
преждевременной сдаче крепости со всеми запасами боевого снаряжения. Если бы гарнизон
состоял из металлических автоматов, крепость, конечно, могла бы продержаться еще, до
истощения всех запасов, но это были люди — и притом люди, бессменно выдерживавшие
восемь месяцев блокады и шесть месяцев осады, неслыханной в Истории.
В том, что японцам был сдан материал, виноват не Стессель, а Устав, допускающий
такую очевидную несообразность, как «почетная капитуляция». Дело в том, что, при
64
Электронное издание
www.rp-net.ru
заключении таковой, победитель первым и непременным условием ставит сдачу в полной
исправности всей артиллерии и снаряжения и в обмен на воинские почести — на салют
саблей — получает сотни орудий и миллионы патронов.
Мы считаем, что единственным выходом из положения может быть не
«капитуляция» — т. е. договор, заключаемый парламентерами, — а просто сдача без всяких
условий, но, предварительно, со взрывом всех верков и приведением в полную негодность
всего вооружения. Так поступил в Перемышле ген. Кусманек — благодаря чему наш Ю.-З.
фронт не смог воспользоваться богатым перемышльским арсеналом в критическую весну
1915 года — тогда как немцы долгие недели гвоздили французские позиции на Изере
артиллерией Мобежа, а новогеоргиевскими пушками экипировали свой эльзасский фронт...
Благородный противник отдаст воинские почести и в этом случае. А от неблагородного
почестей вообще принимать — не след. Они лишь оскорбили бы нашу честь. Защитники
форта Во и крепостцы Лонгви отказались принять свои шпаги из рук динанских убийц.
Наравне с капитуляцией следует вывести из воинского обихода такое издевательство
над присягой, как согласие на привилегированное положение в плену за честное слово не
бежать. Это придумал сибарит для сибарита, а не офицер для офицера.
***
В общем, воинская этика «снизу вверх» — подчиненных в отношении начальников —
заключается в соблюдении «писаных» правил. Сверху вниз — от начальников к
подчиненным — в соблюдении правил «неписаных». Соблюсти требования воинской этики
начальнику труднее, чем подчиненному: с него больше спрашивается, ибо ему и больше
