проигравшие войны Вел. Князь Николай Николаевич Старший и Лорис-Меликов. В
Японскую войну суетливый и слабовольный Куропаткин подсекает крылья волевому
Грипленбергу и, наконец, в Мировую войну абсолютно безвольный Алексеев свел на нет
блестящие успехи кампании 1916 года своими колебаниями, уговорами, переговорами и
разговорами.
Волевые натуры были и в Мировую войну: Лечицкий, Плеве, Юденич, Брусилов, граф
Келлер. Но русское полководчество определили и сообщили ему характер катастрофический
военачальники упадочного типа — Алексеев, Рузский и Эверт. Результат ущерба российской
государственности, Алексееву в Ставке соответствуют Беляев на посту Военного Министра,
Хабалов на посту командующего войсками Петроградского Округа и Протопопов на посту
министра Внутренних Дел.
***
Превосходство полководчества волевого» типа над
«преимущественно
полководчеством «преимущественно умовым» особенно рельефно скажется при сравнении
русских военачальников с германскими в 1914 году.
У наших начальников отсутствовала вера в свое призвание, вера в великое будущее
Родины и Армии, воля схватиться с врагом и победить — победить во что бы то ни стало. Ни
горячие, ни холодные — легко и без усилий получавшие чины, отличия и высокие
должности — они не чувствовали чести и славы воинского звания, не чувствовали, что они
не только «командуют», но и имеют честь командовать — и что за эту честь надо платить.
2 июня 1807 года — в день Фридланда — занимавший Кенигсберг отряд Каменского
2-го был окружен корпусом Бельяра. 5 000 русских были окружены 30 000 французов.
Бельяр лично отправился к русскому начальнику, изложил ему обстановку и предложил
капитуляцию на самых почетных условиях.
— Удивляюсь вам, генерал,— холодно ответил Каменский.— Вы видите на мне
русский мундир и смеете предлагать сдачу!
И пробился... Вот о чем не подозревал бедный Клюев!
67
Электронное издание
www.rp-net.ru
Германские командиры 1914 года напоминают в этом отношении наших командиров
великого века. Под Сталлупеном ген. Франсуа на приказание отступить ответил: «Скажите,
что генерал Франсуа отступит лишь когда разобьет русских!»— совсем как Каменский 2-й
под Оровайсом («Ребята, не отступим, пока не разобьем шведов в пух!»). Правда, Франсуа
отступил, не разбив русских, тогда как под Оровайсом Каменский победил. Тот же Франсуа
при Сольдау бросился в бой, не дожидаясь сосредоточения всех своих сил — словно какой-
то незримый немецкий Суворов шепнул ему на ухо: «А у Артамонова нет и половины —
атакуй с Богом!» Ген. фон Морген, наступая на Сувалки, доносит Гинденбургу: «Если я и
буду разбит, то завтра снова схвачусь с врагом!» Слова, которые мог бы сказать Багратион
при Шенграбене. А Лицман под Брезинами проявил себя подобно Дохтурову под
Аустерлицом.
Силу духа немцы черпали из своей национальной доктрины — из «Deucschland uber
alles» (Шарнгорст, Мольтке, Шлиффен — лишь выразители; Фихте, Клаузевиц, Трейчке —
вдохновители). Совершенно как Дохтуров, Каменский и Милорадович черпали свою силу из
суворовского «мы русские, с нами Бог!»
Развитию же воли у немцев способствовало чрезвычайно высоко поставленное на
верхах их воинской иерархии чувство офицерской этики, система взаимоотношений между
старшими и младшими, отлично проведенная организация офицерского корпуса и порядок
прохождения службы, позволявшей выдвижение сильных характеров.
Проблема воли — в первую очередь проблема воинской этики, воспитания и
организации офицерства.
Глава XV. О Полководце
Существует три концепции главнокомандующего.
Концепция Льва Толстого — главнокомандующий, обсасывающий куриную косточку
и присутствующий лишь посторонним зрителем драмы, разыгрывающейся совершенно
помимо него. Концепция обоих Мольтке — главнокомандующий, руководящий операциями,
