дается.
Два качества лучше всего выражают сущность воинской этики: благожелательность к
подчиненным — таким же офицерам, как начальник, — и сознание величия «чести
командовать».
Глава XIV. Ум и воля
Все рассмотренные нами качества военного человека — как основные, так и
вспомогательные — в своей основе имеют два начала — «умовое» и «волевое». Равновесие
этих двух начал, изумительно полно выраженное в Петре I, Румянцове и Суворове, дает нам
идеальный тип военного человека, идеальный тип вождя.
65
Электронное издание
www.rp-net.ru
Обычно перевешивает один из двух этих элементов, дающий начало «по
преимуществу умовое» (Беннигсен) либо «по преимуществу волевое» (Блюхер). В первом
случае — составители планов, во втором — исполнители.
Бывает гипертрофия одного элемента за счет другого. Чисто умовое начало, при
атрофии воли (Куропаткин, Алексеев). Чисто волевое, при атрофии рассудка (Карл XII).
Это — явление уже патологического характера, неизбежно влекущее за собой катастрофу.
Ум без воли — абсолютный нуль. Воля без ума — отрицательная величина.
В сфере полководчества преобладание волевого элемента над умовым дает лучшие
результаты, чем преобладание умового элемента над волевым. Посредственное решение,
будучи энергично проведено, даст результаты всегда лучшие, чем решение идеальное, но
непретворенное в дело или выполняемое с колебаниями. Медная монета, беспрерывно
циркулирующая, полезнее червонца, зарытого в землю. Научная подготовка и интеллект
Шварценберга гораздо выше таковых же Блюхера, но огненная душа и неукротимая воля
«генерала Вперед» ставят его полководчество (несмотря на Бриенн и Монмираль) гораздо
выше дел Шварценберга. Не имеющий высшего военного образования Макензен
оказывается куда выше эрудита — академика ген. Клюева.
Волевое начало, исходящее от сердца и потому иррациональное, свойственно
деятелям военного искусства. Поэтому оно выше умового начала — начала
рационалистического и свойственного деятелям военной науки. Воля встречается реже
ума — и ее развить труднее, нежели ум. Воля развивается воспитанием, ум — обучением.
Волевое начало свойственно русскому народу, создавшему мировую державу в
условиях, при которых всякий другой народ погиб бы. История дает нам таких исполинов
воли, как Александр Невский, патриархи Гермоген и Никон, Петр Великий. Оно свойственно
и русскому полководчеству.
Салтыков отстоял свою армию от посягательств Дауна и петербургской
«конференции». Румянцов довел до конца казалось безнадежную осаду Кольберга, хоть
созывавшийся им военный совет трижды высказывался за снятие осады. Суворов явил
нечеловеческую силу воли под Измаилом, сверхчеловеческую в Муттенской долине. Кто
сможет по достоинству оценить волю Барклая, шедшего против течения и спасшего страну
помимо ее стремлений? Кутузов, пожертвовавший Москвой, выявил большую силу духа, чем
Наполеон, принявший лейпцигскую битву. А Котляревский под Асландузом? Гурко двинул в
лютую зиму российские полки за Балканы.
Уклад, сообщенный нашей Армии Александром I по окончании наполеоновских войн
(эпоха, неправильно именуемая «аракчеевщиной»), не способствовал образованию, а
главное, выдвижению сильных характеров. Паскевич заморозил Армию, Милютин привил ей
66
Электронное издание
www.rp-net.ru
растлевающий «нестроевой дух», Ванновский обезличил, Куропаткин деморализовал... Это
оскудение воинского духа было лишь одной из граней общенародного нашего духовного
оскудения, общего ущерба российской государственности.
Волевые натуры встречались и в Восточную войну (Корнилов, Нахимов, Муравьев,
Бебутов) и в Турецкую (Радецкий, Гурко, Скобелев, Тергукасов). Но безволие уже начинало
брать верх на Дунае и в Крыму — совершенно обезличенный Горчаков, в 1877 году едва не
