«жидким раствором». Вся система нашего огня построена была на неуместной симметрии. У
немцев огонь был сосредоточен: германский командир артиллерийской бригады стремился
собрать огонь всех своих батарей в кулак — русский же нарезывал своим батареям шесть
совершенно одинаковых участков по фронту. Немец бил кулаком, мы — растопыренными
пальцами. Техническая наша слабость при таких условиях являлась еще более
ощутительной, и это — несмотря на блестящую стрельбу наших артиллеристов, качеством
значительно превосходившую таковую же немцев.
Мы видим, таким образом, всю огромную важность разумного сочетания моментов
чисто огневой тактики с моментами тактики ударной. Одна подготавливает победу, другая ее
пожинает — причем и та и другая должны быть доведены до крайней степени интенсивности
и сосредоточения. Одностороннее «штыкопоклонство», конечно, столь же абсурдно, как и
одностороннее «огнепоклонство». В одном случае — Тюренчен, в другом — Гумбинен, где
нерешительный командир III-го корпуса не осмелился поднять из-за закрытий свою пехоту и
взять голыми руками Макензена и его корпус, разгромленный нашими 25-й и 27-й арт.
бригадами...
***
Посмотрим, как осуществил равновесие между огнем и ударом великий Суворов.
Суворовская «Наука Побеждать» катехизис, подобного которому не имеет — и не
будет никогда иметь — ни одна армия в мире, — в своей философской основе изумительно
полно отражает дух православной русской культуры. Оттого-то она и сделалась «наукой
побеждать», оттого-то и завладела сердцами чудо-богатырей Измаила и Праги.
Исследователи этого величайшего памятника русского духа, русского гения впадают в
одну и ту же ошибку. Романтики и позитивисты, и
«штыкопоклонники»
«огнепоклонники» — они читали телесными глазами то, что писалось для духовных очей.
50
Электронное издание
www.rp-net.ru
Неизреченная красота «Науки Побеждать», ее глубокий внутренний смысл остались для этих
«телесных» глаз скрытыми.
Наиболее блестящий из комментаторов Суворова — но в то же время менее всех его
понявший — М.И. Драгомиров — пытался, например, резюмировать всю суворовскую
доктрину крылатой фразой «пуля дура — штык молодец!»
Фраза эта взята, выхвачена из другой, и ей придан тенденциозный смысл. Суворов
сказал иначе: «Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко — пуля обмишулится, штык не
обмишулится, пуля дура, штык молодец!»...
Суворовское изречение приобретает здесь, на своем месте, совершенно иной смысл —
свой настоящий смысл.
Перенесемся мысленно в обстановку, в которой протекала деятельность Суворова. Со
времен Миниха, а особенно Шувалова, активно оборонительные «петровские» начала все
более уступают место началам чисто пассивным. Уставы 1755 (Шувалов) и 1763 (Чернышев)
годов, пытающиеся навязать нам прусские линейные боевые порядки, прусскую огневую
тактику и строящие бой исключительно на огне развернутого строя, не оставляют на этот
счет ни малейшего сомнения.
Суворов боролся с этим злом. Ему приходилось преодолевать невероятную рутину,
инерцию среды. Для преодоления этой рутины, этой инерции были нужны сильные средства,
яркие образы, лапидарные формулы. «Пуля дура, штык молодец» и была одним из таких
подчеркиваний — подчеркнутым концом фразы, отнюдь не самостоятельным предложением,
как хотел представить эти четыре слова М.И. Драгомиров.
***
Если характеризовать все суворовское обучение одной фразой, «крылатыми словами»,
то, конечно, это не будет «пуля — дура», а совершенно иное положение:
«Гренадеры и мушкетеры рвут на штыках, — говорил Суворов, — а стреляют егеря».
Это разделение боевой работы и проводится им неукоснительно еще в Суздальском полку.
Но при этом он требует «скорости заряда и цельности приклада» и от гренадер с
