отнюдь не увеличивают кровопролития. С кровопролитностью Бородинского побоища,
веденного кремневыми ружьями, не сравниться ни одной операции Великой войны (под
Бородином 100 тысяч человек пало с обеих сторон за каких-нибудь 8 часов — под Верденом
700 тысяч, но за 8 месяцев). Влияние техники на тактические навыки сказалось прежде всего
в затяжном характере, тягучести операций — большем напряжении нервов и, в общем,
меньшей кровопролитности. Для того, чтоб выбить из строя то же количество людей, что за
семь часов при Сен-Прива, требуется семь дней Ляоянской недели работы магазинных ружей
и скорострельной артиллерии.
Кровопролитность боя — результат не столько «техники», сколько плохой тактики,
самого темпа, «ритма» операций, качества войск и ожесточения сражающихся (Бородино,
Цорндорф). Побоища первобытных племен, вооруженных каменными топорами,
относительно гораздо кровопролитнее современного огневого боя. В кампанию 1914 года,
веденную в условиях сравнительно примитивной техникой французская армия теряла в
среднем 60 000 убитыми и умершими от ран в месяц — расплата за плохую тактику. В
кампанию же 1918 года в условиях неслыханного насыщения фронта «смертоносной
техникой» — потери убитыми не только не увеличились (как то, казалось, можно было
подумать) а, наоборот, сократились в три раза, составив в среднем 20 000 чел. в месяц.
«Техника» таким образом имеет тенденцию не увеличивать, а наоборот сокращать
кровавые потери. Удушливые газы, при всем своем бесспорно «подлом» естестве, дают в
общем на 100 поражаемых лишь 2 смертных случая — тогда как т. н. «гуманная»
остроконечная пуля дает 25 % смертельных поражений. Все это с достаточной ясностью
указывает на несостоятельность теории «технического разоружения». Урезывая технику
путем «разоружения», мы уменьшению кровопролития способствовать не будем.
Несколько (хоть и не намного) обоснованнее — теоретически — система «морального
разоружения» — бывшая излюбленным коньком женевских снобов конца 20-х и начала 30-х
годов двадцатого столетия. Но ведь для достижения морального разоружения народов надо,
22
Электронное издание
www.rp-net.ru
прежде всего, этим народам запретить источник конфликтов — политическую деятельность.
А для того, чтоб запретить политику, надо запретить причину, ее порождающую, —
непрерывное развитие человеческого общества, в первую очередь развитие духовное, затем
интеллектуальное и, наконец, материальное и физическое. Практически это выразится в
запрещении книгопечатания и вообще грамотности (явления совершенно того же
логического порядка, что запрещение удушливых газов и введение принудительной
трезвости), обязательном оскоплении всех рождающихся младенцев и тому подобных
мероприятиях, по проведении которых «моральное разоружение» будет осуществлено в
полном объеме, исчезнут конфликты, но исчезнет и причина, их порождающая, — жизнь.
Есть одна категория людей, навсегда застрахованных от болезней, — это мертвые.
Вымершее человечество будет избавлено от своей болезни — войны.
***
Итак, если мы хотим предохранить государственный организм от патологического
явления, именуемого войною, — мы не станем заражать его пацифистскими идеями. Если
мы желаем, чтобы наш организм сопротивлялся болезненным возбудителям — нам надо не
ослаблять его — в надежде, что микробы, растроганные нашей беззащитностью,
посовестятся напасть на ослабленный организм, — а, наоборот, сколь можно более
укреплять его. Укреплением нашего государственного организма соответственным режимом
(внешним и внутренним) и профилактикой мы повысим его сопротивляемость как
пацифистским утопиям вовне, так и марксистским лжеучением изнутри — стало быть,
уменьшим риск войны, как внешней, так и гражданской.
Нападают лишь на слабых — на сильных — никогда. На слабых, но показывающих
вид, что они сильны, нападают реже, чем на сильных, но не умеющих показать
