роспуске армий средство избавиться от войн. По их мнению, наличность вооруженной силы
является причиной зла: кровожадные генералы, чающие отличий,— «пушечные короли»,
ждущие барышей, вовлекают страну в военную авантюру попустительством
«вырождающихся династий» и «секретной» (притом еще титулованной) дипломатии.
20
Электронное издание
www.rp-net.ru
Таков убогий трафарет «демократическо-пацифистского» мышления. Эта точка
зрения оратора, митингующего с бочки перед толпой невежественной черни, сделалась
официальной доктриной «передовых демократий» 20-х и 30-х годов XX столетия — эпохи
демократического маразма. Бесспорно с той же точки зрения следует избить врачей и
закрыть аптеки, чтоб избежать болезней, распустить пожарные команды, чтоб не иметь
пожаров, упразднить семафоры и стрелочников, чтоб избежать железнодорожных крушений.
Самое разоружение проповедывается в двух плоскостях. Замена постоянных армий
народным ополчением — «воинственных профессионалов» якобы миролюбивой милицией.
Одновременно с этим — отказ от ряда технических средств и преимуществ — боевой
авиации или некоторых ее видов, газов, тяжелой артиллерии — чем думают сделать войны
«менее кровопролитными».
Миф «миролюбивой милиции», бывший навязчивой идеей еще Жореса, стар и
затаскан, как вся идеология 1789 и 1848 годов. Самая антидемократическая из всех наук —
история (наука, которую демократия ненавидит, и недаром: это ее смерть) учит нас совсем
иному. Стоит лишь вспомнить народные ополчения древности — кимвров, тевтонов, гуннов,
монголов. В новые времена миролюбивая народная милиция упивается кровью протестантов
либо католиков (смотря по ее вероисповеданию). В новейшие — вооружившиеся граждане
Республики «объявили мир миру», насаживая по всей Европе «либертэ, эгалитэ» штыками и
картечью, раздвинув границы Франции до Рейна и облагодетельствовав народы Голландии,
Швейцарии, Италии соответственно Бетавской, Трансальпийской, Цисальпинской,
Партенопейской республиками с гильотинами на каждой площади.
Столь же неубедительна, хоть и менее затаскана (ибо относится не к 1789, а к 1919
году) аргументация сторонников ограничения вооружений посредством «изъятия из
обращения» ряда боевых средств, уже успевших зарекомендовать себя на полях сражений.
Запрещаются удушливые газы. Но не запрещается химия как наука, не запрещаются
химические лаборатории, физические кабинеты, фабрики искусственных удобрений и
красок, наконец, просто аптеки. Запретить их нельзя, а, между тем, все эти учреждения в
кратчайший срок могут быть приспособлены к выделке удушливых газов. Запрещается
военная авиация, но не запрещается гражданская, ибо запретить ее нельзя, — а, между тем,
менее чем в 24 часа, все почтовые и спортивные самолеты можно превратить в бомбоносцев
и истребителей. Запрещаются танки, но не запрещается автомобильное и тракторное
производство. Запрещается тяжелая артиллерия, но не запрещается металлургическая
промышленность... Все это разоружение, — будь оно добровольным, полудобровольным или
принудительным — имеет величайшее сходство с законами о принудительной трезвости,
столь печально зарекомендовавшими себя у нас в России и в Соединенных Штатах. Там
21
Электронное издание
www.rp-net.ru
запрещается «военная» химия, но не запрещается химическая промышленность — здесь
запрещается водка, но не запрещается самогон (ибо этого никто не в силах запретить) и не
запрещаются деньги, за которые можно приобрести какое угодно — более или менее
поддельное вино. Обе эти идеологии — разоружение и сухой режим — в своей основе имеют
полное пренебрежение человеческой природой и человеческой психологией и, будучи
поэтому нежизненными, обречены на провал.
***
Технические средства, как это ни покажется на первый взгляд странным, сами по себе
