Исследователи по-разному оценивают те изменения, которые произошли непосредственно в римской военной системе в результате событий III в. Некоторые считают стабилизацию внутри- и внешнеполитического положения, наступившую при Диоклетиане, результатом профессионализации солдатского состава, возвышения всаднического сословия и профессионализации вследствие этого офицерского корпуса>342. Однако Я. Ле Боэк не склонен переоценивать положительный эффект от этих изменений и считает, что кризис не способствовал прогрессивному развитию военных институтов империи>343.
Во-первых, многочисленность направлений, на которых варвары атаковали римские границы, а также кратковременность правления императоров и большое число военных переворотов сделали невозможной выработку единой стратегии, поэтому инициатива в проведении военных операций оставалась за неприятелем, и правительство предпринимало какие-либо действия лишь тогда, когда империи угрожало вторжение — это в лучшем случае, как правило же — когда противник уже находился на римской территории.
Во-вторых, тяжелые поражения, понесенные римской армией в III в., должны были привести к невосполнимым потерям среди офицерского и унтер-офицерского состава. Нам неизвестно, насколько велико было количество центурионов, декурионов, трибунов, префектов или легатов легионов, погибавших при каждом неудачном сражении, однако, согласно мнению военных специалистов, потери среди командного состава в пропорциональном отношении всегда больше, нежели среди рядового. Это особенно ощутимо в случае неудачного исхода сражения. Поэтому, если командующий армией в бою получает смертельное ранение (как Гордиан III) или погибает (как Деций), ясно, что потери среди офицерского и унтер-офицерского состава должны быть весьма значительными>344.
В-третьих, происходит ухудшение моральных и физических качеств личного состава армии. Большие потери привели к тому, что правительство было вынуждено прибегать к принудительным наборам. В армию теперь попадали в основном сыновья солдат (ex castris), а также жители Иллирии и Паннонии. Новые рекруты были слабо романизированы, у них не было никакой мотивации к службе, жалованье, которое они получали, было мизерным, и, ко всему прочему, они были деморализованы непрекращающимися войнами и частыми поражениями римских армий. Понижение культурного и материального уровня военных имело тяжелые последствия для регионов, где они традиционно проживали: пограничные провинции становились все менее романизоваными и все более бедными>345.
В-четвертых, переживает упадок римский флот. Поскольку основная опасность исходила от сухопутных границ, правительство перестало уделять средства на его содержание. Пиратские рейды готов и франков наглядно показывают, в каком плачевном состоянии находились римские военно-морские силы>346.
К положительным для римской военной системы результатам кризиса Я. Ле Боэк относит изменение вооружения, которое было лучше адаптировано к тактике новых противников (в частности, более широкое, нежели ранее, использование лука), развитие фортификационного строительства, увеличение численности армии и особенно увеличение численности кавалерии>347.
2. ПОПЫТКИ ПРОВЕДЕНИЯ РЕФОРМ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ГАЛЛИЕНА
Судьба оказалась несправедливой по отношению к императору Галлиену. Все его правление прошло в нескончаемых военных походах, борьбе с варварами или с собственными мятежными полководцами; одержанные победы не приносили ощутимого результата и давали лишь короткую передышку перед новой кампанией. Он вынужден был жить с сознанием, что его отец умер в персидском плену, а сын был убит в результате военного переворота. Он добровольно отказался от власти над половиной империи, принадлежавшей ему по праву, в пользу варвара — пальмирца Одената, и все, что ему оставалось, это сосредоточить свои усилия исключительно на обороне Италии и балканских провинций. Впрочем, даже с этой задачей ему не всегда удавалось справляться с полным успехом.
Еще более несправедлива к Галлиену историческая традиция. Литературные источники говорят об этом императоре с неизменной враждебностью. Галлиена представляют порочным тираном, заботящимся лишь об удовлетворении собственных страстей и не думающим об управлении государством (SHA, Gall., 16-17). Его считают ответственным за все те величайшие несчастья, которые постигли империю в тот период, когда он находился у власти. И тем не менее, как это ни странно, именно этого императора многие современные исследователи единодушно называют третьим после Августа и Септимия Севера крупным реформатором римской армии
